Возвращение в Египет

Жалобы Шиллера на то, как дорого ему обходится собственный нос. Мелочные подсчеты, сколько он выкладывает за плохой русский табак в будние дни и сколько уходит на хороший «рапе» в праздники, есть обычная клевета буржуа-республиканца на монархию. Готовность этих плебеев на всё, вплоть до революции и даже до гильотинирования помазанника Божьего сапожным ножом.

Януш — Ференцу

Пятьсот лет нас оставляли с носом, и, конечно, многие обиделись. Мечтая о равенстве, о справедливости, молили, ждали, как великую милость, когда наконец от него избавимся. Наутро проснулись, а в зеркале не лицо, а такое паскудное плоское место, что с ним и у штаб-офицерши Подточиной показаться стыдно.

Януш — Артемию

Прав Ковалев, тысячу раз прав. Надеюсь, что и мы однажды поймем, что без носа человек никому не нужен. Без носа ни у статской советницы Чехтыревой, ни у штаб-офицерши Подточиной, вообще ни в одном приличном месте показаться невозможно.

Дядя Януш — Коле

Читал, теперь и не скажу, у кого, что Хлестаков, Чичиков — все есть нос майора Ковалева, который в разном обличье бегал и бегал по России, даже пытался удрать за границу. В повести нос — статский советник, затем прихожанин, кладущий в церкви смиренные поклоны; куда в меньших чинах он в пьесе и поэме. Если это так, то третья часть «Мертвых душ» могла стать повестью о чуде, о столь долгожданном возвращении носа на законное место — меж двух чуть вздыбленных щек Ковалева. Возвращение, которое бы всех исцелило и осчастливило, вернуло гармонию в исстрадавшуюся душу майора.

Коля — дяде Петру

Дядя Януш насчет «Носа» и восстановления монархии высказывается оптимистичнее. Говорит, что нос есть и всегда будет, значит, ничего не потеряно. Безносая только смерть. Кстати, не знаешь ли, почему?

Дядя Януш — Коле

На его когда-то лихой беглый нос ставили пиявки. С кровью, которую они высосали, ушли последние силы.

Папки № 21–23 Казахстан, ноябрь 1964 — август 1965 г., Москва, сентябрь 1965 г., Казахстан, октябрь 1965 — июль 1966 г

Коля — дяде Петру

Приехал недели на две, не больше. Вдвоем Соня и кормчий справляются с трудом; сделав дела, сразу уеду.

Коля — дяде Ференцу

Сегодня дядя Валя привел к маме своего отчима Константина. До революции он мечтал строить Божьи храмы, однако вышло, что оформляет станции метро. Говорит, работы много, строят их одну за другой, так что грех жаловаться. О подземке Константин рассказывает много странного, но я ему верю.

Коля — дяде Петру

В старости мать подпала под влияние тети Вероники. Та с детства боится замкнутых пространств; лифт, в дверцах которого нет окошек, может вогнать ее в ступор. О метро Вероника и слышать не хочет. Если есть возможность, берет такси, чаще же, не жалея времени, пересаживается с трамвая на троллейбус или автобус, потом на другой автобус, так, шаг за шагом, и добирается, куда ей надо.

В отличие от мамы, попавшей в Москву уже взрослой, тетя Вероника коренная москвичка, и во всём, что касается города, мать свято ей доверяет. Нередко как свое повторяет, что от нее слышала. У Вероники отчим — дядя Константин. С детства ревнуя, она отчаянно его ненавидит. До революции в подмосковных ткацких городах он построил несколько известных храмов, в частности церковь Св. Владимира в Павловском Посаде, в тридцатые годы стал проектировать станции метро. Так вот, имея в виду очернить отчима, Вероника объясняет, что язычество, как в свое время христианство, ушло в катакомбы. Что станции метро — это подземные капища, сама душа адского города, украшенные с неимоверной пышностью статуями и мозаиками. Чтобы завлечь колеблющихся, антихрист решил возвести город еще прекраснее Небесного Иерусалима и тратит на это человеческие жизни, не скупясь и не чинясь.

Если станции метро — это языческие храмы, возведенные в честь того или иного большого демона, слуги антихриста, то подземные туннели — корневая система страшного города, а бешено мчащиеся по ней поезда — змеи, отродье того райского гада, который когда-то соблазнил Еву и погубил человеческий род. Как чудище, пожиравшее девиц в Галилее и убитое Св. Георгием, они живьем заглатывают человеческие души, только на этот раз не невинные, а падшие и, доставив по назначению, изрыгают на станции их греха. Говорит, что человек спускается в подземный мир не просто так: несчастный добровольно едет работать на антихриста, строить его город и, чтобы он окончательно проникся дьявольским духом, навсегда забыл Господа, весь его путь — поклонение одной языческой святыне за другой, издевательская пародия на паломничество по святым местам истинного христианина. Спускаясь в метро, кидаешь жетон — это лепта, приношение нечистым богам; в ответ около каждого подземного храма языческий поезд на несколько секунд замирает, чтобы ты мог поклониться мерзкой святыне, затем во весь опор несется к следующей.