Возвращение в Гильдию

Проследив за его взглядом, Шестерня почувствовал озноб, возле стены лежал выпавший из ниши скелет, полностью замотанный белесыми нитями. Почти все кости были на месте, но выглядели странно, искаженные, словно расплавленный под жгучими лучами солнца, а затем вновь застывший воск.

Идущий последним, Зола лишь хмыкнул, глядя на замершего пещерника, одним ударом посоха превратил останки в груду трухи, сказал наставительно:

— Не робей, пока не встретился с опасностью лицом к лицу. А то скоро начнешь от собственной тени шарахаться.

Шестерня пробормотал:

— Да я не то чтобы от собственной тени… — кинув прощальный взгляд на искрошенные останки, он двинулся дальше. Немного помолчав, пещерник опасливо произнес: — Говорят, что в таких вот древних штреках заводится разная нечисть.

— Например? — Зола поддел посохом лежащий на пути череп, ловко забросил его в одну из могил в стене.

— Мертвяки, привидения, скелеты… Да мало ли что, — Шестерня зябко передернул плечами. Чуть подумав, добавил шепотом: — А еще говорят, долго лежащие в земле скелеты напитываются силой и превращаются в нечто совсем чудовищное, что само выкапывается из могил, и по ночам рыщет в поисках заблудших путников…

Его слова прервал шорох. Участок стены, мимо которого они шли, треснул, выбросив облачко пыли. С сухим стуком посыпались мелкие камушки. Замерев, пещерник в ужасе смотрел, как трещина ширится на глазах, разрастается, словно нечто ужасное пробивается наружу, стремясь скорее обрести свободу. Шестерня сделал шаг назад, собираясь бросится наутек, когда с грохотом рухнули камни, а из образовавшегося отверстия высунулась серая лапа, едва не ухватив пальцами-крючьями пещерника за бороду.

Жалобно вспикнув, Шестерня дернулся всем телом, его глаза закатились, и пещерник кулем осел на камни.

ГЛАВА 14

Открыв глаза, Шестерня увидел улыбающееся лицо Мычки, жалобно охнув, прошептал:

— Вы нас все-таки нагнали, — сел, опираясь на руки. Память вернулась скачком. Вздрогнув, пещерник испуганно заозирался, нервно бормоча: — Чудовище, здесь было чудовище…

Зашуршал плащ, из темноты выступила Себия, успокаивающе произнесла:

— Его больше нет.

Пещерник поднялся, отряхнув пыль, заинтересованно взглянул на зияющий в стене проход. Перехватив его взгляд, Зола приложил палец к губам, пробормотал чуть слышно:

— Только не говорите об оставшихся сундуках. Иначе мы застрянем надолго.

Услыхав часть фразы, Шестерня спросил:

— О каких таких сундуках?

Мычка отмахнулся, произнес беззаботно:

— О тех, что сторожат чудовища. Пойдем, посмотрим? — он сделал движение к пролому, одновременно потянув Шестерню за руку.

Пещерник отшатнулся, сказал торопливо:

— Нет, нет. Не нужно. Мы и так потеряли слишком много времени. К тому же на хвосте наверняка уже сидит городская стража, так что… — повернувшись, он решительно двинулся дальше, время от времени оглядываясь, и с удивлением замечая, что спутники, все как один, в этот момент опускают головы и с преувеличенным вниманием рассматривают носки собственных сапог.

Исчезли выбитые в стенах могилы, под ногами захлюпало, стали попадаться пятна разноцветной плесени и каких-то странных грибов, что при приближении выстреливали фонтанчиками мелких семян. Проходя мимо семейки таких грибов, Зола наклонился, чтобы поправить спутавшиеся полы халата, как вдруг грибы выпустили целую тучу семян, часть из которых благополучно приземлилось ему на руку. Вскрикнув, маг выронил посох, затряс кистью, кожа на глазах покраснела, вздулись желтоватые волдыри.

Покачав головой, Дерн сбросил с плечей котомку, порывшись, вытащил один из горшочков, сорвав крышку, осторожно, стараясь не расплескать, капнул Золе на руку, сказал хмуро:

— Разотри. И постарайся больше не приближаться к местной живности.

Старательно размазывая маслянистую жидкость по коже, маг пробурчал:

— Так, вроде, не совсем и живность…

Не склонный продолжать беседу, болотник отрезал:

— Это ты потом будешь рассказывать, когда у меня нужной мази не окажется.

Вскоре вода поднялась почти до пояса. Идти стало ощутимо сложнее. В воде шныряли какие-то отвратительные существа, что, словно специально, лезли под подошвы, отчего то один, то другой из путников оскальзывался, и лихорадочно размахивал руками, пытаясь не упасть. С потолка свешивались густые космы мха, затрудняя и без того плохой обзор, так что постоянно приходилось отводить свисающие, словно тряпки, бесцветные веточки, норовившие в самый неожиданный момент обвалиться огромной охапкой прямо на голову.

Прорвавшись сквозь особенно густые заросли мха, Мычка присвистнул. Отодвинув вершинника плечом, выдвинулся Дерн, застыл в молчании. Следом подошли остальные, выстроились рядком, беспомощно переглядываясь. Проход закончился. Впереди, подавляя тяжеловесностью, высились массивные врата. Даже не приближаясь вплотную можно было ощутить основательность исполнения. Позеленевший металл упорно сопротивлялся влажному воздуху и многочисленные барельефы, сплошь украшающие створки, лишь немного оплыли, но, тем не менее, даже мельчайшие элементы изображений казались ясно различимы.