Возвращение в грядущее

— Довольно, — махнул рукой Кашоний. — Клянусь этой алой мантией, дарованной мне Наместником всевышнего на Землии, что сказанного тобой вполне достаточно для вынесения приговора. Церковный суд не меняет своих решений. Выслушав тебя в первый раз, он признал в тебе неприкосновенную королевскую кровь и оставил твое рыцарское одеяние, которое ты можешь не снимать. Но носила ты доспехи во вред честным людям, во вред истинной скалийской вере, а потому провозглашаю приговор: «Именем Великопастыря всех времен и народов, именем самого всевышнего, восседающего в лице папия И Скалия в Святикане, ты приговариваешься, Дева-Ведьма, к сожжению на костре, где не будет пролито ни капли твоей королевской или дьявольской крови». Только милосердие религии нашей позволит тебе пройти сквозь очистительное пламя костра, открывающее тебе небесные дали блаженства.

— Желаю вам этого блаженства, неправедные судьи, — запальчиво произнесла Надежанна. — Вы можете сжечь мое тело, но вам не сжечь идеи человеколюбия, ненависти к войнам, идеи, которая рано или поздно восторжествует и на вашей планете.

— Закрыть извергающий хулу рот этой еретички! — воскликнул, теряя над собою власть, герцог. — Она силится убедить нас, что воинская доблесть должна исчезнуть с благодатной нашей Землии, что гнусность и низость заменят всюду рыцарство. Не бывать тому! Есть нечто важнее мирного безделья.

С непреклонностью покидала Надежанна опустевший зал. Ее конвоировали воины с алебардами, в шлемах с закрытыми забралами, и она не могла различить ни одного человеческого лица.

Герцог добился расправы над Надежанной, но он ничего не мог поделать с интриганкой, захватившей королевский трон рядом с его «царственным братом». Ему оставалось лишь насладиться зрелищем казни на соборной площади, где разведут костер. И он распорядился воздвигнуть там помост для особо благородных зрителей.

Но ему предстояла еще одна малоприятная встреча со странствующим рыцарем О Кихотием, потребовавшим по рыцарскому праву аудиенции.

Одни его серебристые доспехи, напоминавшие Надежанну, уже бесили герцога, но тем не менее он принял его.

Для пышности он занял один из тронов в пустом зале, надменно глядя на вошедшего долговязого рыцаря.

— Приветствую одинокого борца за справедливость, готового вступиться за слабых и обездоленных, — начал высокомерным тоном герцог. — О какой справедливости печется доблестный рыцарь, прибегая к нашей помощи?

— Ваше всесилие! Борясь за счастье людей, я имею возможность предугадывать будущее, исходя из произошедших близ другой звезды событий.

— Другой звезды? По ее расположению среди созвездий? Это интересно. Сам папий И Скалий не брезгует советоваться со звездами, — подбоченясь, отозвался герцог, перекинув через плечо снежно-белую меховую пелерину, знак высшей власти.

— Я обязан предупредить вас, герцог, что казнь недавней вашей противницы, как говорит мне история иной звезды, приведет к еще большему религиозному расколу на вашей Землии.

— О чем ты толкуешь, звездочет, рыцарь или колдун? — вскипел герцог.

— О том, что благоразумие требует от вас отмены казни.

— Какая дерзость! — вскочил с трона герцог. — Достойна ли она странствующего рыцаря, который лишь в поединке может отстоять свои требования.

— Я готов отстоять это требование в единоборстве с кем угодно, заявил О Кихотий. — Даже с вами, ваше всесилие.

— Что? — Герцог сбежал по ступенькам трона в зал, встав перед посетителем. — Да есть ли в тебе, странствующий бродяга, хоть капля царственной крови, чтобы тягаться со мной? Ты готов биться с кем угодно? Изволь. Рыцарское право дозволяет мне назначить тебе вместо себя противника.

— Я готов сразиться с ним.

— Значит, с любым? Так я жестоко накажу тебя за дерзость, бездомный скиталец, тебе придется встретиться с великаном, машущим могучими руками.

— Нет рук, которые остановили бы меня.

— Посмотрим. Ловлю тебя на слове и сам даю рыцарское обещание. Победишь моего великана — забирай себе ведьму. Проиграешь битву, не взыщи пойдешь помощником палача разжигать костер.

— С кем надлежит мне встретиться в поединке?

— Я же сказал, с великаном, машущим руками-крыльями. По крайней мере в нем нет ни капли королевской крови, как и в тебе самом. Ты найдешь его, выехав за ворота Ремля. Можешь выбрать себе по вкусу любого из стоящих там на пригорке на ветру.

— Не ветряные ли мельницы вы имеете в виду, господин герцог?

— А ты догадлив, «рыцарь горького образа», иначе не назовешь тебя.

Никита задумался. Оскорбиться и уйти было самым простым и бесполезным. Можно ли упустить шанс, о котором и не подозревает этот напыщенный индюк? Ветер капризен, крылья мельницы связаны механизмом, который можно заклинить. А если выждать момент, более того, подготовить его, чтобы у всех на глазах остановить крутящиеся крылья ветряка? Тогда герцогу во имя его рыцарства придется освободить Надежанну. А если нет, то чем Никита рискует? Попасть в помощники палача?

И он согласился.

Герцог пришел в самое веселое настроение, объявив королевскому двору, что завтра приглашает всех на потеху.