Возвращение в грядущее

— Птипапиями незримо руководил сам всевышний!..

— И как же?

— На двадцать первый день имя этого птипапия было названо еще пятьюдесятью постившимися. Голосовавший за самого себя (конечно, по внушению всевышнего) происходил из горной страны, населенной гордыми горцами, смелыми воинами, носителями древнейшей культуры. Звали его И Джугий. Став наместником всевышнего на Землии, он принял имя И Скалия. Но гнев всевышнего воплотился в нем и через его посредство покарал всех девяносто девять птипапиев, что так долго колебались, не называя истинного наместника всевышнего. Все они, помолимся за их души, один за другим попали в когти Святой Службы увещевания, страданиями плоти своей очищаясь от греха, чтобы в сияющей святости перейти в небесные дали блаженства.

— Как же так? — воскликнул Мартий. — Ведь среди пятидесяти, написавших имя И Джугия, были и те, кто назвал его сразу.

— Наместник всевышнего считал, что лучше покарать девяносто девять невинных, чем упустить одного виновного. Гнев всевышнего, воплощенный в сердце наместника, беспределен, очищая дорогу для великих дел.

— Чудовищно! — воскликнул вне себя от гнева Мартий.

Пифий, приложив палец к губам, показал на козлы кареты, где сидел кучер Кладий, тоже инок. Он обладал чутким ухом и все слышал, сделав для себя вывод о птипапии и его спутнике. Прежде он был стражником в Святикане, нанятым в той самой горной стране, откуда родом И Джугий. Грубость офицера охраны вызвала дерзкий ответ Кладия, и он попал в покаянные подземелья. Выйдя оттуда, не захотел возвращаться в строй, а постригся в монахи, стал конюхом Святиканской конюшни, потом кучером. Однако нрав его не изменился, и от него постарались избавиться, сплавив его вместе с каретой и ее упряжкой в монастырь Пифия.

Кладий, не надевая вновь двухцветной формы охраны (с правым рукавом и штаниной одного цвета, а левым рукавом и штаниной другого) мог бы теперь возвыситься куда больше, сообщив слугам СС увещевания о крамольной беседе птипапия и его инока, но он был горд.

На освободившиеся места устраненных незадачливых владык И Скалию пришлось срочно возводить в сан новых птипапиев. Тогда-то и возвысился скромный настоятель монастыря близ Орлана.

И Скалий сделал добавление к названию папийской религии, которая после его избрания считалась уже религией твердой, как скала, веры. Потому и имя свое на святом престоле выбрал он — И Скалий. Может быть, на эту мысль навело его то, что Святикан возвышался над Ромулом крепостью на скале, омываемой с трех сторон рекой.

Великий город Ромул стал центром религии добриян. Прежде он был столицей завоевателей полумира, впоследствии побежденных варварами. Смешавшись с потомками покоренных горожан, победители приняли религию Добра, воздвигнув Святикан. Однако за тысячелетия гуманные основы учения о Добре остались лишь в догматических славословиях, произносимых теперь служителями церкви «твердой, как скала, веры». Государи, короли и императоры распоряжались только жизнями своих подданных, а мыслями и чувствами их владела церковь, держа этим в руках и самих властителей.

Карета, громыхая по камням, подъехала к воротам Святикана. Наемники в двухцветной форме пропустили ее в святую крепость.

Пифий не смог сам выйти из кареты, и Мартий на руках отнес его в Святиканский дворец.

Он поднимался по мраморным лестницам, минуя золоченые залы со звездными сводами, где драгоценные камни застывшим звездопадом слепили глаза своими многоцветными переливами. Он проходил мимо предметов несказанной роскоши, диковинных ваз, расписанных фантазерами прошлого, мимо причудливой мебели из редчайших древесных пород, мимо бесценных статуй и волнующего совершенства женской наготы, запечатленной на стенах кистью гениальных художников.

В предоставленных Пифию покоях Мартий уложил его на постель под богатым балдахином из пурпурной, как мантии птипапиев, материи с золотыми кистями.

К приехавшим явился изящный папиец св. Двора в алой мантии, с пластическими движениями беспокойных рук и прилипшей улыбкой на лисьем лице.

Вкрадчивым голосом он передал приглашение И Скалия на пир в честь прибывших птипапиев.

Пифий хотел было отговориться нездоровьем, но посланец папия доверительно сообщил, что такой отказ может быть воспринят Великопастырем как неуважение к святому престолу, а гнев всевышнего по этому поводу, переданный через папия И Скалия, подобен землетрясению или того хуже.

Этот доверительный тон со скрытой угрозой убедил Пифия, что противиться воле папия небезопасно.

— Кроме того, ваша святость, — добавил папиец св. Двора, — папий И Скалий облек вас исключительным доверием, поручив вам выступить на церковном диспуте по поводу святого прощения. В соревновании ораторов примет участие и златослов Эккий.

Пифий ни словом не выразил своего отношения к предстоящему диспуту, но отлично понял, ради чего он проводится. Очевидно, предстоят массовые злодеяния, и всеобщий грех, который потом оплатят за святое прощение, сулит папийской церкви немалый доход.