Возвращение в небо

Третий день мы в пути. Ног под собой не чувствуем от усталости. Надо бы с кем-либо поговорить, убедиться, что правильно идем. Удача благоприятствовала нам. Встретили в поле двух работающих женщин. Им не пришлось ничего объяснять. Отнеслись к нам сочувственно. Привели в село, плотно накормили. Снабдили продуктами на дорогу…

Наше странствие продолжалось. Мы все еще боялись заходить в села: ведь любому встречному нетрудно было понять, кто мы и куда пробираемся.

И все же однажды рискнули приблизиться к крайней хате какого-то села.

На мой стук в дверь вышел немолодой болезненного вида мужчина.

— Кто такой?

— Бежал из плена…

— Заходи в хату, — пригласил он.

В комнате увидел жену хозяина и четверых ребятишек, которые с нескрываемым любопытством разглядывали меня.

Хозяин спросил, куда держу путь.

— К своим, к фронту, — признался я.

— Тогда нужно пробиваться к Днепру.

И он объяснил, как следует идти. Убедившись, что нам ничто не угрожает, я сказал, что на улице остался мой товарищ.

— Понятно: внешняя охрана,- улыбнулся хозяин и сам вышел позвать Виктора.

Разговор с хозяином был чисто мужской: о фронте, о службе. Он слышал о Сталинграде, о том, как наши войска разбили там гитлеровцев. Не таясь, радовался этому. А когда вдосталь наговорились, хозяйка пригласила нас за стол. К горячей картошке в мундирах нам дали по маленькому кусочку сала. Детишки смотрели на нас с завистью: видно, сами давно не лакомились салом.

В первый раз после побега мы были в хате, сидели за столом. Так не хотелось покидать эту гостеприимную семью. Но нужно было идти дальше. На прощание хозяин угостил нас самосадом, дал совет:

— Переберетесь за Днепр — там ищите партизан. Они и перебросят вас к своим. Держитесь южнее Канева, на Григоровку выйдете.

Мы с Виктором стояли в тесных сенях, и обоим виделся заднепровский лес. В нем было наше спасение.

Докурили цигарки.

— Если можно, дайте нам что-нибудь, чем можно в случае чего отбиваться, попросил Виктор. Хозяин порылся в углу, достал молоток с длинной ручкой.

— Годится! — удовлетворенно сказал Виктор. — Спасибо. Будем наступать вернем. Обязательно вернем.

Эх, Виктор, Виктор! Мог ли ты тогда знать, что никогда больше не придешь в эти места!

…Незабываемая хата, милая Киевщина! Когда я теперь рассматриваю карту Украины, вспоминая города и села Донбасса, Николаевщины, Днепропетровщины, Запорожья, Крыма, над которыми приходилось бить врага, и милую весеннюю Черниговщину, где много летал, будучи летчиком-инструктором, то дольше всего мой взгляд всегда задерживается на Киевщине. Мне так хочется узнать о судьбе людей, которые суровой осенью 1943 года пригрели, приютили нас, поделились с нами последним куском хлеба, дали добрые советы. Что стало бы с нами без их доброй помощи, страшно даже подумать…

Постепенно мы с Виктором «вооружились». У нас уже были нож и молоток. Потом я нашел на току, где ночевали, гирьку. Привязал к ней веревочку — чем не средство самозащиты?

А когда было туго с пищей, тоже находили выход. Собирали на стерне колоски, обжигали их на огне, растирали в ладонях и получали зерно. Очень оно выручало нас. Я приспособился даже добывать огурцы в огородах: ложился на грядку и, чтобы никто не заметил, перекатывался по ней. Огурцы, как камни, впивались в бока. Прокатишься раз-другой — полная пазуха…

Так, день за днем, мы упорно шли к Днепру. Думал ли я когда-нибудь раньше, что настанет час, когда эта река станет в моей жизни самым важным рубежом, за которым — конец плену…

Мы оба так жаждали увидеть могучую ширь Днепра, что, когда голубая широкая лента предстала пред нами во всей своей красе, ни у меня, ни у Виктора не было сил для бурного излияния чувств. Мы просто застыли, пораженные величественной панорамой заднепровских далей с партизанскими лесами и тем, что цель наконец достигнута.

Постояли на круче, помолчали, потом опустились на землю, снова поглядели вдаль и опять не нашли слов, чтобы сказать друг другу о переполнившем нас счастье.

Да и о чем было говорить? Все так ясно: спустись вниз, переплыви реку — и конец всем мучениям!

А вдруг что-то помешает нам? Вдруг здесь, на последнем этапе, случится непоправимое?

Эта мысль, видно, пришла обоим одновременно, потому что мы, не сговариваясь, встали и начали спускаться по тропинке. Она привела нас во двор, окруженный садом. Нам явно везло: у колодца увидели миловидную девушку. Направились прямо к ней, попросили напиться. Девушка улыбнулась, показала рукой на полное ведро.

И тогда, так же как после прыжка из вагона, наступила нервная разрядка.

Мы начали брызгаться, смеяться, шутить, начисто забыв, что находимся еще на оккупированной врагом территории и можем накликать на себя беду.

Но чувство беззаботности длилось недолго, не больше минуты. Мы с Виктором пришли в себя, посерьезнели. Девушка ни о чем не спрашивала. Она показала, как пройти к Днепру. Предупредила, что вода еще не холодная, что переплыть реку можно вплавь или на лодке.