Возвращение в неизвестное

Глеб до сих пор помнил ту милую с кудряшками девчушку, которой он просто из симпатии, походя вылечил больную ножку. Буквально на второй день она, счастливая, что может быстро бегать, споткнулась, упала и сломала в двух местах другую.

Если бы её родители сами попросили бы Глеба вылечить её ножку, и на следующий день она бы всё равно сломала другую, на нём не висела бы ответственность за событие. Получалось бы, что родители приняли решение, и оно оказалось неправильным, больше ничего.

А в этом случае полностью и целиком виноват был только он сам.

Наверное, тогда он в первый раз осознал, что предмет «Магическая этика» вырос не на ровном месте и понял, что вмешался не туда куда нужно.

Судьба показала ему, что следует идти своим путём и походя не путать нити, которые она соткала.

* * *

Павел, сидящий рядом, насторожился. Глеб повернул голову: к ним подходил коренастый, крепкий, мужчина, чертами лица, напоминающий Киру. Чуть сзади за ним шли два высоких молодых парня.

– А вот и дядюшка пожаловали, – мысленно улыбнулся Глеб и вопросительно уставился на уверенно усевшихся к ним за стол мужчин.

Жинг не стал здороваться.

– Вот, пришёл посмотреть на тебя. Интересно мне, кто тут решил племянницу мою к рукам прибрать.

– Сам оставил одну на острове, никто не виноват, сам себя и вини.

– С собой я сам разберусь, – зло зыркнул на него Жинг. – Ты лучше расскажи-ка мне откуда ты и куда путь держишь.

Глеб стал рассказывать свою легенду, да их планы отправиться в Коксу, а потом и дальше, в Алатай, следующий большой город, куда шли караваны.

Жинг подавал какие-то заинтересованные реплики, поблёскивая тёмными вишенками раскосых глаз, но мага не оставляло ощущение, будто что-то идёт не так. Этот властный и хитрый мужчина, сидевший напротив не торговался, не обговаривал условий возврата племянницы, не интересовался, что они хотят взамен, а разговаривал так, будто Кира уже была у него, а сейчас он просто прикидывает как более выгодно выкинуть их с Павлом из города, прихватив их вещи, но так чтобы не осудили местные жители, потому что всё-таки девушку эти приезжие подобрали и взяли в услужение по всем местным правилам.

Хмурый вид Паши и его многозначительный взгляд под насупленными седыми бровями подтверждали подозрения.

– Что-то Жинг задумал и надо тупо брать его под магическое подчинение и диктовать свою волю, не ожидая, что он предложит, – решил Глеб. Ситуация ему категорически не нравилась, он уже хотел начать действовать магией, когда в этот момент с лестницы раздался топот и заполошный крик.

– Сиди со своими людьми здесь как ни в чем не бывало, никуда не уходи, жди нас, от меня тебе будет очень выгодное предложение, ты не хочешь упустить его, – властным голосом произнёс он, глядя Жингу в глаза. – Павел, иди посмотри что там, я следом приду. А наши гости спокойно подождут здесь и никуда не уйдут.

Жинг внутренне пытался сопротивляться, но его сильная воля не могла ничего противопоставить натренированной магической силе. Он принял своё подчинение и остался сидеть за столом таверны.

* * *

Эля всё больше проникалась тем, что попала в другой мир. Она это чувствовала не только по одежде, запахам и каким-то бытовым мелочам. В деревнях с простыми правилами жизни с туалетом на улице она бывала, но дело было не в простоте нравов, а в чём-то принципиально другом, которое неуловимо витало в воздухе.

Другие выражения глаз, другие движения, другие интонации, больше скрытой агрессии, любопытство, которое люди не скрывали, и оно сочилось из поворотов голов и коротких взглядов. Вокруг Эли теперь были люди, которые жили по другим правилам жизни, и эти правила она не знала. Любой её поступок мог привести совершенно непредсказуемым результатам только по тому, что она не понимала местной логики событий.

Эля вздохнула. Было ясно, что свои культурные привычки надо пересматривать. То, что было нормой в её прошлом времени, в этом времени нормой не было. Где-то далеко, тысячу лет назад, в седой древности царил свод правил и законов, охраняющих граждан от посягательств на их имущество и здоровье. Там полиция плохо или хорошо, но стояла на страже, охраняя граждан друг от друга, там можно было свободно, не боясь, ходить по улицам, жить одной и не ожидать, что кто-то заявит на тебя права. А тут даже в уборную опасно идти.

Она легла на одну из кроватей и попыталась расслабиться. Матрас был жёсткий, неудобный и комковатый. В комнате было темно и душно, хотя свет пробивался из щелей между досками и из вентиляционного отверстия. Жаркий влажный климат вносил свои коррективы, толстые стены были никому не нужны, тёплая одежда тоже. Эля заметила, что на одной из стен на одном крюке висел гамак.

– Может, перелечь в гамак, – вяло подумала она, но оставила эту идею, неохота вставать.

Кира дремала после еды на циновке в углу. Видимо, устала за три дня на каменистом островке, не так уж легко они ей дались. Она называла её матушкой, хотя по возрасту вполне могла называть и бабушкой.