Возвращение в неизвестное

Буквально мгновения ей хватило понять, что она прошла портал, потому что темнота эта была совсем другая, очень тёплая, влажная, с запахом соли и шумом моря и намного светлее, чем предыдущая, потому что на этот раз луна светила не только в узкие окна, но и в пролом в крыше.

Глеб схватил её за руку и заставил сделать несколько шагов в сторону.

— С прибытием, Элечка! Отойди, дай перейти Павлу.

И сразу массивная фигура Павла шагнула по направлению к ним.

— Успели, — выдохнул он и включил фонарь.

Они огляделись.

Богатое убранство храма, где они провели несколько часов ожидания, исчезло. Ему на смену из темноты освещаемые фонарём осторожно проявились облупленные стены, покосившиеся проёмы дверей, крыша с прогнившими балками, провалившаяся на одном из углов от старости, обломки камней и дерева. Только это и осталось от былой красоты и величия.

Неизменным остался лишь мраморный престол, почти не изъеденный временем и стоящий точно там же где и прежде.

Павел хотел осмотреться прямо сразу и поставить дежурного.

Но Глеб настоял на том, что надо выспаться всем, просто натянув верёвку на входе, если кто попытается зайти, зашумит и они, хорошо вооружённые, смогут дать отпор.

— Паша, поверь мне, сейчас тела начнут привыкать к новому состоянию. Лучше спать и отдыхать, всё пройдёт легче. Я не говорил вам, чтобы не пугать, но перестройка организма в молодое состояние не совсем легко даётся. Предлагаю расстелить наши туристические коврики, палатка не нужна, я натяну верёвку сам, а вы ложитесь и отдыхайте.

Эля действительно почувствовала, что голова стала кружиться, и тело как-то ослабло. Она с трудом отвязала пенку от рюкзака, расстелила рядом и буквально рухнула на неё.

Она закрыла глаза, голова кружилась. Сквозь нарастающий шум в ушах она услышала несколько коротких фраз, брошенных Павлом, но смысла уже не поняла, уловила только звук его голоса.

— Мы прошли, — смогла подумать она. На этом все мысли закончились, её скрутило в какой-то тугой узел, однако не настолько удушающий, чтобы потерять сознание. Мышцы сводило дрожью, тошнило, во рту ныли зубы, низ живота тянуло давно забытым спазмом. Это кошмарное состояние всё длилось и длилось, не давая вздохнуть.

— Господи, как долго ещё это терпеть, я больше не могу! — сквозь дурноту прорвалась отчаянная мысль, и Эля, сжав зубы, протяжно застонала.

— Терпите, — услышала она какой-то напряжённый голос Глеба сбоку от себя. Видимо, перестройка и ему давалась несладко. — пока… ничем… не помочь.

Паша просто не ответил.

Сколько они так промучились, Эля не знала. Ей казалось, что эта нескончаемая пытка тянется уже целую вечность. Но в какой-то момент она поняла, что дышать чуточку легче, и надежда, путаясь в бессвязности мыслей вспыхнула в ней, приводя в чувство.

Тошнота спала, когда рассвет окрасил в серо-голубой цвет окна и дыру под потолком, но на смену тошноте пришла слабость. Усталое тело жаждало отдыха, и сознание, не спрашивая хозяйку, скользнуло в забытьё сна.

Элю разбудил громкий голос, гулко разлетавшийся под высокими сводами.

Слова казались знакомыми, но смысл сначала ускользал: то ли интонации были незнакомыми, то ли произносимые звуки, то ли всё вместе. Только через некоторое время она поняла, что это голос Глеба, и он говорит на том самом языке, которой передал им магическим обучением.

— Ну что, друзья мои, теперь будем говорить на другом языке. Вам пора привыкать и нужно бы потренироваться выражать на нём мысли. Русский останется нам для тайных приватных разговоров и что-то мне подсказывает, что вы его не забудете, потому что общаться на нём придётся часто. Хотя не забывайте, современный язык в этой местности произошёл от смеси русского и ещё ряда восточных языков. Это смесь языков тех народностей, которые из-за катаклизма оказались вместе и перемешались.

— Ну ты гад, — с пола ответил Паша на чистом русском, — предупредить о таком состоянии не мог?

— А зачем? Не хотелось вас пугать, особенно Элю. Ничего бы это не изменило, а дрожания нервам прибавило бы.

— А если бы на нас кто-то напал в таком состоянии?

— Ну не напал же. Сразу по приходу было понятно, что храм пуст и как был заброшенным, так и остался. Это значило, что к нему нет внимания и, если даже здесь недалеко есть люди, они здесь редко появляются. И уж точно не придут ночью. А до утра мы бы восстановились слегка. Эля, ты как? Тебе-то, наверное, хуже всего. — повернулся к ней Глеб.

— Почему? — хрипло сказала женщина, голос слушался её с трудом.

— Потому что в мужской природе стареть постепенно, а у вас скачком. Значит, и обратно должен быть скачок, удар по пожилому организму. Как себя чувствуешь? На вид вроде ничего, такая как прежде.

— Как «такая как прежде»?! — охнула Эля. Она села, и, превозмогая лёгкое головокружение, стала шарить в рюкзаке в поисках зеркала.

Глеб засмеялся.