Возвращение в неизвестное

Лёгкое пожатие пальцев, блеск глаз, взмах ресниц, улыбка уголком губ были тем самым тайным кодом, которым обменивались танцоры на виду у внимательно наблюдающих за ними зрителей, но уловить суть происходящего наблюдателям было не по силам. Со стороны было не угадать весомость и значимость для партнёров каждого их движения, каждого наклона головы, вздоха, или касания рукавов.

Глеб отметил и вспышку на эмоционале кокона Эли и Коршеня, и ровное красноватое свечение эфирного слоя Павла, танцующего с Олгой.

— Эх, соратники мои, — пролетела у него грустная мысль, — вы ещё не поняли, что путешествовать по временам означает терять, означает оставлять за спиной друзей и любимых, привычки и образ жизни, свои дома и любимые города, где тебе хорошо жилось. И даже культуру и родной язык. Всё меняется с каждым прыжком в портал. Все правила жизни, которые я принял в вашем времени, здесь не будут востребованы, а то, что придётся принять за правила жизни здесь, изменится после следующего перехода. Готовьтесь к расставаниям, друзья мои.

Ещё несколько танцев — и праздник закончился. Впереди были трудовые будни.

Ночью Эля долго ещё ворочалась на своём месте в фургоне и не могла заснуть.

Как всегда, она сначала думала о сыне, но потом перед её внутренним взором вдруг появился Коршень. Он танцевал перед ней, касаясь только её пальцев. А потом вдруг приближался, и его лицо нависало над ней совсем близко, а потом снова отходил, и Эля ясно чувствовала в себе нотку разочарования.

— Что ж меня так колышет-то, я ведь ему в матери гожусь! — пыталась она прогнать образ главы каравана.

Но Коршень всё не уходил, а наоборот, тянул её за собой. Так она и уплыла в сон под его внимательным волнующим её взглядом и держась за его руку.

* * *

Всё когда нибудь заканчивается. Закончился и этот переход.

Эля сидела на кровати в комнатке, которую им с Олгой и Кирой выделили в доме жениха, и раздумывала, что ей теперь делать.

Вчера они, наконец, доехали до Коксы и с помпой привезли девушку в нужный дом, где теперь и находились.

Чтобы приезд выглядел достойно, Хан вчера остановил фургон сразу по въезду в Коксу и послал мальчишку предупредить семейство жениха, что невеста с родственниками уже прибыла.

Целый час они приводили себя в порядок: расчесывались, умывались, переодевались в специально приготовленную одежду и, украшали повозку специально заготовленными Олгой цветами. Без сомнений, в этот час и семья жениха спешно наводила лоск и тоже одевала лучшие одежды.

Кокса была городом существенно больше и богаче оставленного ими на побережье рыбацкого городка. Окраины были предсказуемо грязны и бедны, однако чем ближе к его центру, тем больше было добротных каменных домов за заборами, тем чище мостовые.

Дом будущих родственников Киры выглядел вполне зажиточно и находился ближе к центру, чем к краю города. Крепкие деревянные ворота, большой двор, сараи и сад за двухэтажным каменным домом, всё навевало мысли о благосостоянии и выглядело ухоженным.

— Не в бедное семейство нашу девочку отдаём, — мелькнуло в голове у Эли, и она мысленно захихикала над собой. — Тоже мне, бабушка нашлась.

Знакомство прошло торжественно. Жених Эле даже понравился. Гостей разместили в доме, а с утра Кира с Олгой с головой погрузились в предсвадебные заботы и пытались привлечь к этому и «бабушку». Но «бабушка» осознала, что не готова целыми днями торчать на подсобных работах на кухне, изобразила недомогание и теперь сидела на кровати и думала, что ей катастрофически не хватает чтения и книг. Интересно, здесь есть книги? Библиотеки? Образование? Бумага здесь явно в дефиците.

Эле не хотелось оставаться в этом доме надолго, она чувствовала себя лишней, чуждой и встраиваться в местный праздник не было никакой охоты. Она с удовольствием и свадьбы избежала бы, но, наверное, не дадут.

— Заскучала? Пошли погуляем! — раздался от двери голос Глеба. За его плечом возвышался улыбающийся Павел.

— Куда?

— Да хоть в саду на свежем воздухе посидим. Обсудим дела наши, планы наметим.

Эля не заставила себя долго ждать.

— Ну что, соратники мои дорогие, первый переход мы осилили. Но засветились, — сказал Глеб, когда они устроились у дальней стены сарая в тенёчке.

— Ну, банда-то уничтожена. Если главарь о нас знал, то его уже нет, — возразил Павел.

— Это самое лучшее развитие событий для нас. А если нет? А если банда послана кем-то отсюда, а тот, кто её послал, жив и здоров? И этот некто может быть в курсе, что караван пришёл, мы со своими ценными вещами уже здесь в городе, а банда исчезла.

— Тогда нам нужно сидеть в этом доме особо не высовывая носа, — сказал Павел, — дом хорошо охраняется, ночью собак отвязывают, они по саду бегают. Вещи из дома не пропадут. Проблема будет, как выехать и не потащить за собой хвост из интересующихся нашими рюкзаками.

— Это точно. Надо как-то выезжать тайно. А выезжать открыто с караваном на Алатай — подставлять и сам караван, и людей, и самим подставляться. Жаль, не знаю, кто за нами может охотиться, а то бы просто подчинил как Жинга.