Возвращение в неизвестное

— И не придерёшься, всё точно исполнено, — слабо улыбнулась Эля, — сама заказывала, чтобы свадьба без меня обошлась.

Утром появился Глеб, поцокал языком, посочувствовал, произвёл ряд магических манипуляций, после которого Эле полегчало, а потом посоветовал выпить зелья… то бишь, таблеточек, которых она благоразумно захватила с собой на такой случай, ласково погладил по волосам и ушёл. Действия его манипуляций хватило на час. Потом живот опять скрутило, тут и таблеточки пошли в дело.

Забегали проведать её и Кира с Олгой, но в этот судьбоносный для них день уделить ей много времени не могли.

«Бабушка» не стала делиться с «внучкой» своими неожиданно возникшими проблемами, а вот Олгой, которая весьма удивилась произошедшему, о них поведала. Женщина выдала матушке целый ворох очень ценных советов по этой животрепещущей теме.

В результате Эля лежала в постели с прокладками, дальновидно запасёнными ещё с прошлой эпохи на такой случай, а к ней изредка по науськиванию взрослых членов семьи забегали дети, чтобы утешить больную бабушку, пропускающую такое важное судьбоносное событие, и с воодушевлением пересказывали ей своё видение этой свадебной кутерьмы. Порой их непосредственный взгляд на взрослую жизнь бабушку очень смешил.

— У дяди теперь жена есть, Кира, она очень красивая, — рассказывал ей очередной малолетний наблюдатель, сидя у её кровати, — а я вырасту и жениться не буду.

— Почему?

— Зачем, у нас уже Кира есть!

Днём после обряда Эля позвала новобрачных и, не слезая с постели, торжественно вручила девушке приготовленные заранее серёжки, представляющие из себя большие блестящие синие пластмассовые шарики с металлическими колечками свободно вращающимися вокруг оси. Для этого времени это была очень тонкая работа и необычный яркий материал. Эля объявила их фамильной драгоценностью, которую женщины их рода, якобы, передавали от матери к дочери, но вот у неё дочери нет, а Кира ей как внучка. Новобрачная была в восторге от такого дорогого подарка.

Столы с угощением поставили прямо во дворе. Коршень тоже пришёл поздравить молодых и теперь сидел рядом с Глебом и Павлом. За эти дни подготовки перехода на Алатай они получше узнали друг друга, сблизились и стали больше друг другу доверять.

— А где матушка Элина? — Коршень почти сразу заметил её отсутствие, долго ждал её появления и, наконец, решился поинтересоваться.

— Да болеет она. Не выйдет сегодня, наверное, — ответил Павел. — А ты с какой целью интересуешься?

Коршень даже растерялся от возмущения. Их выезд был назначен на завтрашнее утро.

— Вы собрались выезжать завтра в Алатай с больной старой женщиной на руках?!

Глеб поморщился. Ему тоже не нравилась эта ситуация, но он-то точно знал, что недомогание у матушки Элины временное и связано не со старостью, а наоборот с молодостью. А вот выехать завтра утром было необходимо, потому что они сами признали это время наиболее безопасным для выезда всех путников и матушки Элины в том числе. Она и сама знала это и настаивала выехать завтра.

— Предлагаешь не брать её? — иронично спросил он.

— Да, наверное, — не понял иронии Коршень.

— А может, самим остаться?

— Ну хотя бы до улучшения её здоровья.

— Я ценю твою заботу о ней и передам твои опасения. — Глеб уже взял себя в руки. — Но сама она считает, что надо ехать.

— И вы будете слушать больную неадекватную старую женщину?

Мужчины переглянулись.

— Чёрт, как всё запутано-то, и не возразишь, — нервно произнёс обычно спокойный Павел, чем очень удивил главу каравана. Глеб успокаивающе положил руку ему на плечо и повернулся к Коршеню.

— Да, она женщина, но не старая, волне адекватная и не больная. Ещё сомнения по завтрашнему отправлению есть?

Коршень упрямо мотнул головой.

— Если что — ваша вина.

Глеб примиряюще улыбнулся: — Да, если что, берём вину на себя. Не переживай. С ней всё будет хорошо.

— Я ей передам про старую, больную и неадекватную, — мстительно сказал Павел, успокаиваясь, — посмотрим как потом отдуваться будешь.

Побег из Коксы прошёл по плану. Хозяин дома, новоиспечённый свёкор Киры, был поставлен в известность, что им нужно срочно вернуться на побережье, потому что опасаются нападения. Зная, как опасна жизнь на побережье, он очень им сочувствовал.

На рассвете их тепло проводили и выдали большую корзину еды. Эля заподозрила, что последнюю ночь Павел провёл в фургоне не один, потому что глаза у Олги были на мокром месте, её взгляд постоянно возвращался к его лицу, а мужчина виновато отводил от неё взгляд.

Элино самочувствие существенно улучшилось, хотя она всё также изображала недомогание, а когда проводы закончились и они тронулись в путь, залезла в фургон, удобно там устроилась, завернулась в одеяло и стала досыпать недоспанное. Когда она проснулась к обеду, спазмы внизу живота её полностью отпустили, будто ничего и не было.

В этот переход вышло всего восемь человек. Кроме Коршеня, Глеб взял ещё четырёх наёмников, в числе которых был и Сич. Караван на этот раз состоял только из шести лошадей и одного лёгкого быстрого фургона, в котором были сложены вещи.