Возвращение в Оксфорд

— Смутно, — отозвалась Фиби. — Кажется, когда мы поступили, она была уже на третьем курсе. Золотое сердце, но страшная зануда, всегда всех усыпляла на общих собраниях.

— Она очень добросовестный человек, — сказала мисс Лидгейт. — Но у нее несчастный дар нагонять на всех смертельную скуку. Очень жаль, она ведь толковая и надежная. С другой стороны, для ее нынешнего поста это не очень важно — служит где-то библиотекарем, мисс Гильярд наверняка помнит, где именно, и, кроме того, исследует семейство Бэконов. Такая трудяга. Но, кажется, она подвергла бедную мисс де Вайн допросу с пристрастием, это не очень хорошо. Пошли на выручку?

Шагая по газону следом за мисс Лидгейт, Гарриет почувствовала прилив ностальгии. Вот бы опять оказаться в спокойном, тихом месте, где ценятся только интеллектуальные достижения, вот бы разматывать, неустанно и незаметно, клубок последовательных рассуждений, вдали от всего, что так отвлекает и развращает, — агентов, контрактов, издателей, рекламщиков, интервьюеров, читательских писем, искателей славы, охотников за автографами, конкурентов, — вот бы оставить все личные связи, личные склоки, личные обиды, вгрызаться во что-то скучное и основательное, крепнуть постепенно, как буковые деревца в Шрусбери, — тогда, может быть, удалось бы забыть ужас и хаос прошлого или, по крайней мере, увидеть события в их истинной перспективе. Потому что ведь на самом деле совсем не важно, что человек любил, и грешил, и страдал, и избежал смерти, — все это не стоит одной сноски в никому не известном научном журнале, устанавливающей приоритет рукописи или восстанавливающей утерянную подписную йоту. Именно из-за этой рукопашной борьбы с намерениями и характерами других людей, которые работают локтями, сражаясь за место под софитами, начинаешь так преувеличивать важность случайных, в сущности, событий своей жизни. Однако она сомневалась, что способна теперь уйти от всего этого. Уже давно она сделала решающий шаг, оставив позади серые стены оксфордского рая. Нельзя войти дважды в одну и ту же реку, даже если эта река — Айсис. Сейчас ее бы раздражала здешняя замкнутая безмятежность — во всяком случае, Гарриет пыталась убедить себя в этом.

Силясь собраться с мыслями, которые разбрелись невесть куда, она обнаружила, что ей собираются представить мисс де Вайн. Гарриет сразу увидела, что перед ней ученый совсем другого склада, чем, например, мисс Лидгейт. Еще более мисс де Вайн отличалась от самой Гарриет и от всего, чем Гарриет могла бы стать в будущем. Перед ней стоял борец, для которого квадратный двор Шрусбери был естественной и уместной ареной, солдат, лишенный личных привязанностей и преданный лишь факту.

Если мисс Лидгейт оставалась блаженно не затронутой внешним миром и принимала его с искренней теплотой милосердия, то эта женщина, гораздо лучше знающая жизнь, могла всему назвать цену и убрать со своего пути все, что ей мешает. Худое оживленное лицо с глубоко посаженными серыми глазами, сияющими за толстыми стеклами очков, выдавало восприимчивость к новым впечатлениям, но за этой впечатлительностью скрывался ум, твердый и неподатливый как гранит. Верно, нелегко ей было возглавлять женский колледж, подумала Гарриет. Кажется, слово «компромисс» отсутствует в ее словаре, а управлять — всегда значит идти на компромисс. Едва ли она потерпит отклонение от цели или нетвердость в суждениях. Если что-либо встанет на пути ее служения истине, она сметет без гнева и без жалости любое препятствие — даже если это будет ее собственная репутация. Эта женщина страшна в своем упорстве, когда идет к цели, — и тем более обманчивой может быть ее терпимость и скромность в тех случаях, когда она не считает себя специалистом в обсуждаемом предмете.

Гарриет услышала, как мисс де Вайн говорит мисс Габбинс:

— Я полностью согласна, что историк должен быть точен в деталях, но пока вы не учли все обстоятельства и всех действующих лиц, вы рассуждаете голословно. Пропорции и отношения между элементами так же важны, как сами элементы, и если в этом ошибиться, можно серьезно исказить картину.

Мисс Габбинс, на лице которой отражалось ослиное упрямство, как раз собиралась возразить, но тут мисс де Вайн увидела тьютора по английской словесности и, извинившись, отошла. Мисс Габбинс пришлось отступить, и Гарриет с сожалением отметила ее неопрятную прическу, неухоженное лицо и большую английскую булавку, которой мантия была приколота к платью.

— Боже правый! — воскликнула мисс де Вайн. — Кто эта утомительная молодая женщина? Кажется, она очень недовольна моей рецензией на книгу мистера Уинтерлейка о графе Эссексе. По ее мнению, я должна была разорвать беднягу на клочки из-за пустячной ошибки — он на несколько месяцев переставил какую-то дату, относящуюся, представьте себе, к ранней истории семейства Бэконов. И ей при этом и дела нет, что это в высшей степени серьезная и новаторская книга, раскрывающая отношения двух чрезвычайно загадочных персонажей.