Возвращение в Острог

— Фортов, они в детском доме живут. Эти подростки лучше всех на свете знают, что нужно делать с незапланированным дитём.

— Я вас иногда не понимаю, Александр Александрович. Вас послушать, так этих детей ничем не удивить. И это их не берёт, и то. Так чего же они тогда решили кончать с собой, если ко всему готовы?

— Вот, Фортов, вот! Наконец ты в свою голову не только пищу кладёшь, но и используешь её по назначению. Директриса права — это не простой контингент. С этими ребятами что-то совершенно особенное должно было произойти, если они сами на себя решили руки наложить.

— А как их, кстати, хоронят? — вдруг задаётся вопросом золотой мальчик.

— Бесхозов?

— Да каких бесхозов? Этих, сирот!

— Я же и говорю тебе — бесхозов. Алкашей, бомжей, серийных убийц и детдомовцев хоронят одинаково — на заброшенной части кладбища. Детский дом сообщает в полицию о смерти подопечного, и за телом приезжают сотрудники соответствующих служб, которым, как ты понимаешь, на трупиков глубоко насрать. Приобретается самый дешёвый гроб, в него бросают покойного и везут на погост, где ящик сбрасывают в вырытую бульдозером траншею.

— Почему не в могилу?

— А кто станет за неё платить?

— Наверняка же из бюджета выделяют средства на захоронение детдомовцев?

— Конечно, выделяют! Я же говорю тебе, что не в реку выкидывают, не в карьер, а по-божески, в траншею. От области к области, конечно, случаются исключения, иногда хлопочут спонсоры, дальние родственники порой объявляются, но в целом по больнице температура такая: поверх бугорка устанавливают крестик с табличкой, на которой, как правило, написано только имя. Крестик этот стоит год, повезёт — два, да и исчезает под гусеницами бульдозера, которому нужно новую траншею разрыть.

— Да вы гоните, Александр Александрович.

— Не понял тебя, Фортов?

— Да не может такого быть!

— А ты сходи и посмотри, заодно увидишь, как народ твой живёт вдали от столицы.

— Что, и этих так захоронили?

— Первого, уверен, да. Остальных, когда налетела пресса, наверное, наградили венками и цветочками с крайних могил. Впрочем, думаю, сделали это не чиновники, а опытные операторы, чтобы картинка была хороша…

Фортов искренне удивлён. Посмотрев на часы, Козлов понимает, что нужно торопиться и поскорее начинать следующий разговор.

— А врач-то уже здесь?

— Да, должны были доставить.

— Ну так чего стоишь-то? Заводи!

Песнь одиннадцатая

В середине дня в камеру входит надзиратель. Петя давно ожидает этого момента, а потому, увидев человека в форме, встречает его доброй улыбкой, точно сын возвратившегося из путешествия отца.

— Какое-то недоразумение, правда?! — шепелявит Петя. — Я уже целую ночь тут, представляете? Всё выяснилось, да?

— Павлов, забейся! Руки за спину и лицом к стене!

Петя немного расстраивается, но подчиняется. Он понимает, что человек этот строг, потому что работает в тяжёлых условиях. Каждый день общаться с убийцами и воришками — то ещё удовольствие, надзирателя лучше бы пожалеть.

Ведут знакомыми коридорами. Петя слышит, как где-то неподалёку работает радио. Очень известная исполнительница поёт:

Ветер с моря дул, ветер с моря дул,
Нагонял беду, нагонял беду…

С последней строчкой Петю заводят в медицинский кабинет. Здесь много чужих людей и только один давнишний знакомый — следователь Михаил.

— Здравствуйте!

— Петь, завали хлебало!

— Вы о чём?

Грубость Михаила Петю обескураживает.

«Почему он так говорит?»

Улыбка тает. Вес чужих рук заставляет сесть. Люди в стерильных перчатках приказывают открыть рот и ватными палочками несколько раз проводят у Пети за щекой. После берут кровь и вырывают несколько волос.

— Михаил Леонтьевич, я могу вам чем-нибудь помочь?

— Петя, закройся!

Так же быстро возвращают обратно. Стремительнейшее и единственное событие дня. Усевшись на железную койку, Петя по-прежнему растерян. Парень до сих пор не понимает, что происходит. Всё это напоминает какую-то странную игру. Привели-отвели. В том, что он не нарушил никаких законов, сомнений нет, однако за что же его тогда задержали?

Взглянув на мятую жестяную дверь камеры, Петя думает, что вполне имеет право подойти к ней и, ударив несколько раз, потребовать разъяснений. Впрочем, через мгновенье буквально он отказывается от этой идеи. Пете не хочется тревожить полицейских. Он знает, что в эти дни у них и без того слишком много работы.

«Нужно им как-то посодействовать, а не отвлекать. Наверняка меня пригласили, — успокаивается он, — чтобы я мог им как-то помочь. Нужно просто подождать. Совсем скоро Михаил Леонтьевич придёт сюда и всё объяснит…»

Песнь двенадцатая

Завершив беседу, Александр решает, что для первого дня вполне достаточно. Всё услышанное и прочитанное нужно переварить. Важно не перегореть.