Возвращение в Прованс

– Вы знакомы с пострадавшим?

– Нет, мсье. Я турист, приехал полюбоваться видами. – Макс продемонстрировал свой фотоаппарат. – Взобрался на гору, хотел снять рассвет, а тут…

Внезапно он почувствовал себя разведчиком, действующим в тылу врага, где приходилось на ходу придумывать правдоподобные объяснения. Вот только в случае провала смельчаков ждала смерть.

Врач «Скорой помощи» обследовал тело и сообщил жандармам:

– По-моему, он принял яд.

– Не может быть!

– Вскрытие покажет, – пожал плечами врач.

Жандарм повернулся к Максу.

– Расскажите мне еще раз, что произошло. С самого начала, и поподробнее.

Макс вздохнул, стараясь не выказать удивления, и невинно покачал головой.

– Я поднялся на вершину и встретил здесь вот этого человека. Увидев меня, он разозлился, заорал и наставил на меня пистолет.

– Эй, вы там пистолет не находили? – крикнул жандарм своим коллегам, которые обыскивали площадку на вершине утеса.

Один из жандармов показал найденное в кустах оружие.

– Гм, «вальтер»… Проверьте его на отпечатки пальцев, – приказал старший жандарм и снова обратился к Максу: – И что потом?

– Ну, я испугался… А он велел мне убираться, пригрозил, что сперва меня застрелит, а потом себя.

– Так и сказал?

– Ага, – кивнул Макс. – Сначала мне показалось, что он хочет прыгнуть с обрыва, но… Не знаю… В общем, я перепугался и убежал.

– Но когда вы явились в жандармерию, вы утверждали, что человек пострадал.

– Понимаете, когда я убегал, послышался крик. Выстрела я не слышал, поэтому решил, что он прыгнул… или упал. Там водопад грохочет, все звуки заглушает. Честное слово, я от испуга не разобрал, – вздохнул Макс. – А кто это?

– Мсье Сегаль – владелец местного кафе, уважаемый в округе человек. Как я объясню эту трагедию его жене и дочерям? Да еще и перед Рождеством… – Жандарм устало потер глаза. – Вам, мсье, придется дать официальные показания. И мы возьмем у вас отпечатки пальцев, для сравнения.

– Да-да, разумеется, – ответил Макс. – Передайте мои соболезнования семье покойного.

– Вы правильно поступили, мсье.

– Я пытался спасти человеку жизнь, – честно сказал Макс. – Простите, но меня сегодня вечером ждут в Л’Иль-сюр-ла-Сорг, а потом я возвращаюсь в Лозанну…

– Не волнуйтесь, я распоряжусь, чтобы вас подвезли.

– Благодарю вас, не стоит, – отказался юноша. – Я уеду вечерним поездом.

Макс хотел как можно быстрее связаться с Джейн и попросить ее найти Дженни. Пока не выяснится, что случилось с Люком, требовалось сохранять хладнокровие.

Люк остался рядом с умирающим врагом из уважения, почти как двадцать лет назад, при смерти полковника Килиана.

Фон Шлейгель сам попросил Люка об этом, но тот презрительно ответил:

– Ты этого не заслуживаешь.

Впрочем, перед лицом смерти гестаповец оставался спокоен и тверд.

– Равенсбург, ты доказал мне, что умеешь держать свое слово. Вдобавок, ты убедишься, что я умер.

Оба посмотрели на раскрытую ладонь Люка, где лежала капсула в тонкой прорезиненной оболочке.

– На гестаповскую непохожа, – заметил фон Шлейгель. – Наши были стеклянными. Своей я пользоваться не собирался, выбросил ее, когда вернулся во Францию после войны. Откуда она у тебя?

– Лизетта ее спрятала, а я нашел. Наверное, выдали в Лондоне или в Париже, на случай провала.

– Гм, гестаповские точно действовали, а эта… сомневаюсь я, – дерзко заявил фон Шлейгель.

Люк саркастически улыбнулся.

– Равенсбург, признайся, ты с самого начала хотел, чтобы я принял яд? – поинтересовался гестаповец.

– А что еще можно провезти через границу?

– Тогда зачем тебе понадобился «Моссад»?

– На случай чрезвычайных обстоятельств, – пояснил Люк. – А потом я понял, что не желаю марать руки.

– В мое самоубийство все равно не поверят, – заметил фон Шлейгель.

– Радуйся, что никто не узнает правды о тебе. – Люк задумчиво поглядел на смертельную пилюлю. – Оболочка тонкая, смерть наступает мгновенно, я видел их в действии.

– Странно, – вздохнул фон Шлейгель. – Никогда прежде не мог понять, почему евреи безропотно и покорно шли на смерть.

– А теперь понял?

Фон Шлейгель кивнул и потянулся за капсулой. На мгновение Люку показалось, что гестаповец выбросит ее в реку, но тот с усилием поднял правую руку и раскрыл ладонь.

– Ты был доблестным противником, Равенсбург, и сдержал свое обещание – ненавидел меня все эти годы.

– Нет уж, не дождешься, – ответил Люк, отказываясь от предложенного рукопожатия.

Фон Шлейгель улыбнулся и попросил:

– Дай мне мои очки, пожалуйста.

– Ты до конца верен себе. – Люк с усмешкой покачал головой. – Я свои отпечатки пальцев оставлять не собираюсь.

Вдобавок, он призвал на помощь партизанскую выучку – при огнестрельном ранении необходимо как можно быстрее остановить кровотечение – и, едва очнувшись после падения, постарался как можно сильнее зажать рану, несмотря на острую боль.

– Что ж, во всяком случае, твоя горькая пилюля избавит меня от проклятого переломанного бедра, – натянуто пошутил фон Шлейгель, с болезненным усилием дотянулся до очков и водрузил их себе на нос. – Sieg Heil! – саркастически пробормотал он. – Да здравствует победа!