Возвращение в Прованс

Она подняла воротник пальто, плотнее укуталась в шарф, засунула руки в карманы и вышла на площадь Пикадилли-серкус, залитую светом неоновой рекламы. «Жевательная резинка «Ригли» – вкусно, полезно, освежительно». Хм… Освежительно? Есть такое слово? Джейн раздраженно покачала головой и прошла мимо ювелирного магазина «Саки энд Лоуренс». В далекое счастливое время, когда Джон только начал ухаживать за ней, они гуляли по Лондону и остановились у этой витрины, разглядывая роскошные украшения. Он исхитрился выпытать, какое кольцо нравится Джейн, и через месяц сделал предложение, вручив ей то самое кольцо, с темно-синим сапфиром и бриллиантами. Она согласилась, задыхаясь от любви, счастья и смеха: Джон, как положено, опустился на колено в росистую траву, и его брючина насквозь промокла. Теперь головокружительная влюбленность сменилась покорным чувством долга, желанием спасти и мужа, и себя от ран, нанесенных войной. На противоположной стороне площади призывно мигала реклама сигарет «Плейерс». Внезапно Джейн потянуло закурить, хотя она уже давно бросила – сразу после свадьбы. Она очень хотела детей, и золовка предупредила ее, что с курением лучше покончить.

Джейн отвела взгляд от красочных рекламных призывов и задумалась, когда именно примирилась с тем, что вряд ли испытает радость материнства. Ей не хотелось воспитывать детей в напряженной атмосфере постоянной резкой смены настроений мужа.

Джейн перешла дорогу и направилась к остановке, где собралась длинная очередь пассажиров, ожидавших автобуса в Баттерси.

Прохожие торопились к родным и близким: кто к жене, любовно приготовившей ужин; кто к сыну или дочери, прочесть сказку на ночь; кто к другу или подруге, успеть на последний сеанс в кинотеатре или на кружку пива в пабе; влюбленные пары спешили украдкой обменяться поцелуями или провести страстную ночь в гостинице… Джейн завидовала тем, кого ждала встреча с любимыми людьми в конце пути.

У нее остались только воспоминания, но демон, овладевший ее мужем, грозил уничтожить и их.

Джон всегда любил свою жену, с того самого дня, когда они впервые обменялись смущенными улыбками в Национальной галерее, у картины Веласкеса «Венера с зеркалом». Джейн, пораженная контрастом алого бархатного занавеса и бледной, гладкой кожи, удивленно воскликнула, обращаясь к незнакомцу, стоящему рядом:

– Ах, она такая непринужденная, она так уверена в себе!

Мужчина задумчиво склонил голову и внимательно посмотрел на изображение обнаженной богини.

– Как вы думаете, почему?

От неожиданности Джейн замялась: она ожидала шутливого замечания, а не глубокого философского вопроса.

– Наверное, от удовлетворения. Моя золовка утверждает, что полностью прониклась уверенностью в себе в тот день, когда родила первенца, – помолчав, ответила она. – Вот и здесь, Венера гордится и наслаждается наготой, зная, что исполнила свое высшее предназначение – произвела на свет сына, Купидона.

Джон – тогда она еще не знала, как его зовут – кивнул и взглянул на нее.

– По-вашему, все женщины хотят детей? Даже богини?

– Не знаю… – Она пожала плечами. – Наверное.

Он снова задумчиво уставился на картину, и Джейн украдкой посмотрела на собеседника: симпатичный, среднего роста, широкоплечий, но худощавый. Короткая аккуратная стрижка, волосы слегка набриолинены и зачесаны на пробор. Незнакомец повернулся к Джейн и окинул ее внимательным взглядом серых глаз.

– Вы здесь часто бываете? – спросил он.

– Стараюсь почаще. Я люблю музеи, дважды в год прихожу.

– Она прекрасна, – сказал он, разглядывая Венеру. – Так и хочется к ней прикоснуться.

– Она любит и любима, – заметила Джейн.

– А у вас дети есть?

– Нет, – улыбнулась она. – Для этого надо сначала встретить подходящего человека…

– Считайте, что это случилось, – заявил он. – Меня зовут Джон Каннель.

Она расхохоталась.

– Очень по-французски звучит.

– Вы правы.

Она протянула ему руку и представилась:

– Джейн Эплин.

– Миссис Эплин? – уточнил он с улыбкой.

– Mademoiselle, – шутливо поправила она.

– В таком случае, Джейн… Вы не возражаете, если я буду называть вас Джейн?

Она покачала головой.

– Итак, Джейн, теперь, когда с формальностями покончено, позвольте мне пригласить вас в «Риц»… на чашку чая.

Их дружба быстро переросла во влюбленность. Джон покорил Джейн своей заботливостью и вниманием, щедростью и необыкновенным чувством юмора. Он встречал ее после работы – Джейн была модельером в одном из лондонских домов моделей – и водил в театр, на ужин или в кино. Позже выяснилось, что Джон, выходец из семьи торговцев бакалейными товарами, сражался в рядах Восьмой британской армии в кровопролитной битве за Рим.

– Тебя ранило? – спросила Джейн, заметив, что Джон прихрамывает. – Ты никогда об этом не говоришь.

– Мне больше нравится говорить о нас, – ответил он.

Джейн с запозданием сообразила, что с самой первой встречи он уклонялся от разговоров о войне. Теперь, когда они познакомились поближе, она решила вызвать его на откровенность.