"Возвращение в Рай" и другие рассказы

Если первого не будет, кто-то опять придет и разрушит второе. Ограбит дом, заберет сына в окопы, порубит дерево на дрова в холодную зиму.

За веру надо бороться, за веру. Остальное приложится.

НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В ПИАНИСТА

Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные.

(1 Кор. 11:19)

Если ты не знаешь, зачем ты живешь, — это не повод стрелять разрывными», — сказал один поэт и был совершенно прав. Впрочем, если знаешь — это тоже не повод…

Наверно, вам знаком такой киножанр, как вестерн. Уж пародию на вестерн вы точно хотя бы раз видели.

Обветренные, суровые лица молчаливых и храбрых мужчин. В углу неразговорчивого рта главного героя — либо серная спичка, которую при случае можно зажечь о каблук, либо окурок сигары. Маленькие городки Дикого Запада, состоящие из одной улицы, в конце которой — деревянный протестантский храм.

Вот городок замер во время сиесты (Мексика рядом), и главный герой ступает на площадь, погруженную в зловещую тишину. Вечером из салуна зазвучит расстроенное пианино, но сейчас даже курица не кудахчет, не скулит пес и не фыркает привязанный к столбу конь.

Главный герой стоит в напряженной, подозрительной тишине, и мы видим его со спины. Видим по кобуре на каждом бедре, а в них — кольты; видим руки, опущенные вдоль тела; руки, готовые схватить оружие в любую секунду. Наконец многочисленные враги высовываются из каждого окна, как по команде, и открывают пальбу.

Герой тут же молниеносно выхватывает пистолеты.

Казавшийся вымершим городок в прерии в секунды заволакивается пороховым дымом и погружается в шум стрельбы. Главный герой разит врагов из-под плеча, навскидку, в кувырке, в полете, стоя на одном колене и лежа на спине. Он стреляет, не целясь, назад, вперед, вправо, влево. И на каждый его выстрел враги отвечают предсмертным криком, и очередной злодей выпадает из окна.

Битва завершается так же быстро, как и началась.

Серная спичка или окурок сигары по-прежнему — в углу волевого, презрительного рта. Холодный взгляд храбреца из-под ковбойской шляпы озирает замершие в пыли трупы. Но пистолеты все еще в руках, и дула их дымятся. Это не зря.

Потому что по закону жанра какой-то недобитый враг должен приподнять голову и дрожащей рукой навести оружие на главного героя. Бот он прицелился. Вот он зловеще улыбнулся. Но…

Герой резко поворачивается в сторону коварного стрелка и последним выстрелом отправляет к праотцам последнюю двуногую гадину, пригревшуюся в этом маленьком городке на границе с Мексикой.

Мне вспоминаются эти бесчисленные фильмы с оглушительной стрельбой и короткими диалогами по причине, совсем не связанной с кино и освоением прерий.

Образ меткой и безжалостной ковбойской стрельбы вправо-влево, вперед-назад мне приходит на ум при мысли о культуре дискуссий.

Мы дожили до тех времен, когда у православных христиан появилась возможность общаться, меняться мнениями, обсуждать значимые явления и события светской и церковной жизни. Мы получили доступ к главной радости — к радости взаимного общения, причем общения с единоверцами. Но тут оказалось, что мы не умеем слушать, не хотим думать и способны зачастую только ругаться, выискивать еретиков и вешать на оппонентов ценники вкупе с ярлыками.

Впрочем, какие оппоненты? У нас их нет. Несогласные, минуя категорию оппонентов, попадают прямо во враги, и не только «мои враги», а «враги Истины», «враги всего святого». И как Некрасов сказал кой о ком «этот стон у нас песней зовется», так и мы можем сказать, что это у нас такая «культура дискуссий».

Наш православный спорщик — это вылитый ковбой, зоркий глаз и гроза злодеев. Он стреляет не в силуэты, а в шорохи.

Скрипнула дверь — бабах!

Открылось окно — бабах!

Мелькнула тень — бабах!

Кругом враги, и бить нужно насмерть с одного выстрела. Патроны дороги.

Такой американский подход к расправе над мировым злом похож еще на неконтролируемые реакции, на безусловные рефлексы. Прикоснитесь чем-нибудь горячим к коже человека, и он, невзирая на свое мировоззрение, отдернется обожженным телом от источника боли. Это произойдет мимо всякого ума, раньше всякой культурной рефлексии. Но то, что хорошо в отношении боли, плохо в отношении чужого слова.

Вы услышали слово, не совпадающее с вашими мнениями, и тотчас разрядились во «врага» односложным ответом, хлестким, как выстрел.

«Враг», «гад», «шут», «бес»! Но, братья, это же подход неверующего человека. Это способ мысленных рефлексий человека, напрочь лишенного культуры внутреннего мира. Где уж там рассуждать о борьбе с помыслами и об умной молитве, если даже элементарных навыков осмысления и анализа нет, и доброжелательности вкупе с порядочностью нет.

Пусть бы так общались лишь те, кто ни разу не слышал слов «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца и Сына, и Святаго Духа»! Или слов «всякое ныне житейское отложим попечение»…