Возвращение в сон

— Может, тебе еще солнце с неба сюда спустить, падаль бесхвостая? — ласково интересуется командир.

Вот когда прошибает запоздалым ужасом! Глаза у патрульного бешеные, все, что хочешь, ожидать от такого можно, сейчас как проткнет мечом насквозь… Ну что за невезуха такая, подыхать на пороге родного дома!

Анна Альбертовна визжит с перепугу дурным голосом, но чья-то сочная оплеуха обрывает визг на середине подъема, и наступает тишина. Не убили бы ее там ненароком, с них станется…

Воины усмехаются, — заметили мой испуг, и только старый аль-целитель недовольно хмурится. Не по душе ему происходящее. Ну да ведь не он же тут главный…

— Убери меч, дорей-воин, — говорю. — Сумрак не воюет с Тьмой.

А у самой голос так и звенит страхом. Противно, да ведь ничего не поделаешь, я и впрямь перепугалась до полусмерти.

— Вот уже вторую тысячу лет не появляются в нашем мире дети Сумрака, — медленно, с тяжелой угрозой, говорит командир. — Дорого же ты заплатишь за преступное самозванство, голодранка…

— Глянь, Юлессу, что при них было…

Вытягиваю шею, чтоб лучше видеть. Тьма! Трофейные клинки. Все, нам конец! Боевой артефакт подобного класса дозволено держать при себе лишь военным, причем не более одного на человека. Тьма сожри мои потроха, как же я сразу не догадалась от оружия избавиться!

Командир замечает мой интерес. Острие меча чиркает по коже — слегка, но мне хватает.

Корчусь на траве от боли. Молча. Воплей им от меня не дождаться! К горлу подкатывает мучительная дурнота. Стискиваю зубы — проблеваться еще не хватало для полного счастья. Какая боль!

— Твое? — спрашивает командир, кивая на черные клинки, лежащие на траве перед самым моим носом.

— Нет!

Сокрушительный пинок под ребра едва не вышибает из меня дух. Задыхаюсь, хватаю ртом воздух, по щекам слезы рекой…

— Не надо нас за дурачков держать, девочка! На каждом клинке — след твоей ауры. Где взяла, кому несешь? Отвечай!

Пинок. И внезапно меня прошибает запоздалым ужасом: мой ребенок! Здесь, в своем родном мире, он беззащитен и уязвим, как и я. Тьма меня забери, да как же я могла забыть об этом!

— Не бей меня, сволочь! Я беременна!

Командир за волосы приподнимает мне голову:

— Сумрак, беременность… А дальше что врать будешь?

Прикладывает головой о землю, не очень сильно, но искры в мозгах сверкают.

— Тьма тебя раздери, патрульный! — вою, захлебываясь слезами, мне уже не до гордости. — Ты человек или дерьмо бездушное?!

Меня выворачивает наизнанку, корчусь в жестоких спазмах безудержной рвоты, бунтующий желудок казнит беспощадной болью. Вою, словно раненое животное. За что? За что мне это?!

Лучше бы я в психушке осталась, честное слово!

— Таня, Танечка! — визжит Анна Альбертовна, но ей снова дают по шее, и она замолкает.

Чьи-то пальцы касаются меня — бережно, почти невесомо. Это настолько неожиданно — вместо очередного удара! — что поневоле вздрагиваю, как от полновесного пинка…

— Что это с ней?

— Токсикоз. Она и впрямь беременна…

Приоткрываю глаз и вижу лицо моего противника: настал его черед пугаться до одури. Нет в Первом мире преступления страшнее физической агрессии к беременной женщине! Даже если как-то спасешься от жестокого наказания, собственная совесть сглодает до костей. Потому что детей рождается очень мало, и каждая детская жизнь священна, нерожденная — в особенности…

— А насчет Сумрака что, вранье? — спрашивает кто-то из воинов. — Или как?

— Не похоже, что она вообще Посвящение принимала, — говорит аль-целитель. — Молоденькая еще совсем, глупая…

— Ты! — орет очнувшийся командир на Анну Альбертовну. — Что тут, порази вас Свет, происходит?!

В ответ — истерическое хихиканье с тонким подвизгиванием. Обернуться и посмотреть не могу, но лицо психолога, от ужаса перекошенное, хорошо себе представляю. Да. Тонка у вас кишка, Анна Альбертовна! Кандидат психологических наук, забери тебя Тьма…

— Вы! — вскидываюсь из последних сил. — Не… троньте ее!

— Тише, милая, — целитель заставляет меня лечь снова. — Сейчас тебе лучше станет…

Ага, куда там, лучше некуда! Кого обмануть хочешь, старый хрен?! Засунь свой артефакт себе в… одно место, до попы мне твой Свет, можешь поверить!

— Подойди сюда, девочка. подойди, не бойся, — просит кого-то целитель, и я даже понимаю, кого именно… — Это очень простая магия, даже Посвящения не требуется. Помоги, ты же видишь, одному тут не справиться…

— Что… что мне делать? — тихо спрашивает Анна Альбертовна, в голосе — страх и слезы. Но боится она не за себя, вот ведь удивительное дело!

— Возьми ее за руку. И не отпускай…

Бережное прикосновение ладони… Смутное воспоминание. Какое-то странное, давно позабытое чувство…

— Мама?…

— Танечка, родная… я здесь, я с тобой!