Возвращение в Тооредаан

М-да… Вполне приятный человек, особенно сейчас, когда, не без помощи его, оу Наугхо, смог выправить свою речь и заговорил наконец, как благородный человек. Стать его другом было не сложно. Сложно — продолжать оставаться безучастным наблюдателем. Сложно составлять действительно беспристрастные доклады, не пытаясь выставить поступки приятеля в лучшем свете, или же наоборот, в приступе паранойи, не начать искать прегрешения там, где их нет и быть не могло.

Для отвода глаз оу Наугхо занимался формированием особого отряда стражи. Как было сказано в соответствующем приказе, «для проведения операций в ненаселённой местности». По сути же, всё это было пустышкой. Городское ворьё, убегая от закона, предпочтёт залечь у себя в родных трущобах, но никогда не побежит в степь или леса, где они будут заметны, как червяк на паркетном полу. И уж тем более не побежит прятаться в лесу человек благородного звания — порт рядом, так что он, скорее, попытается пробраться на одно из судов, идущих в соседнюю страну. А разбойников на дорогах южной части Сатрапии не встречалось уже давно, — местность хорошо обжита и густо заселена, всегда где-то рядом есть гарнизон с солдатами, которых в случае чего можно отправить на прочёсывание окрестностей и ловлю злоумышленников.

Зато подчинённые оу Наугхо должны были обучаться, в том числе, и у нового инструктора Бюро. И вот тут уже Игиирю намекнули, что успехи его подчинённых на данном поприще будут внимательно отслеживаться и оцениваться по самой строгой шкале.

Впрочем, был в жизни полусотника оу Наугхо и иной светлый момент. Жизнь налаживалась! Вознаграждение, замаскированное, дабы не привлекать лишнего внимания, под наследство от дальнего родственника, позволило наконец оу Наугхо вздохнуть немного свободнее. И особо радовало, что это была не просто некоторая сумма денег, как поощрение за хорошо исполненную работу. Нет, помимо денег, «в наследство» достался ещё и участок обрабатываемой земли где-то в западных провинциях, с садами и рыбными ловами, что гарантировало ежемесячное поступление денежных средств. Но что важнее, с точки зрения кодекса благородного человека это был феод — поместье, приносящее пусть и не большой, но вполне приличный, а главное, стабильный доход, пожалованное ему от лица государя, дабы он мог нести свою службу, не отвлекаясь на досадные материальные заботы. Что ставило оу Наугхо в особое положение личного вассала государя. Это было весьма почётно, хотя и накладывало ряд дополнительных обязательств, зато доход от поместья вместе с жалованием полусотника БВБ давал вполне приличную сумму, на которую уже можно было снять домик в Мооскаа и перевезти наконец сестёр из той жалкой разваливающейся хижины, в которой они обитали ныне, гарантировав им вполне достойную жизнь. Если не слишком шиковать и не тратить безумно свалившиеся на них деньги, вполне можно накопить на приданое для младшей сестры и обеспечить более-менее достойное существование старшей. Да и ему самому… Впрочем, о себе можно подумать и потом.

Следить.

Игорь Рожков, студент

— Что ж, сударь. На этот раз Вы правильно назвали все кости скелета. Признаться, не ждал такого рвения от… Э-э-э… Вас.

— Спасибо, профессор. Я старался.

— Ну, учитывая, что в прошлый раз вы только мямлили и мычали что-то несвязанное… Выучить целый раздел «Анатомии человека» буквально за два дня — полагаю, вы небезнадёжны. Избегайте вина и распутных женщин, и думаю, мы сможем сделать из вас вполне приличного медикуса. Хотя, как я знаю, сейчас вы — хи-хи — специализируетесь на другом. Ну да, ломать кости может каждый, а вот лечить — доступно лишь избранным!

Профессор многозначительно воздел палец к потолку лектория и изобразил на лице этакую мину, видимо, предназначенную подчеркнуть важность высказанной только что сентенции.

— Да, профессор, — понятливо затряс я головой, изображая своё согласие и рвение к наукам, а сам злорадно подумал: «Тебя бы, сморчок, на ринг выпихнуть, посмотрю я, как ты будешь кости другим ломать». Да уж, богатырскими статями профессор Аангиин не отличался. Маленький, заплывший жиром злобный шнырь. Впрочем, говорят, специалистом по средневековой хирургии он был архикрутейшим, да и как преподаватель весьма на высоте. Объяснял доходчиво и интересно, а что язвил по каждому поводу и обожал читать мораль — это можно было потерпеть.