Возвращение великого воеводы

– Ишь гостил он… – Адаш хмыкнул. – А мы тут, как черви, в земле копались…

– Ты рассказывай, Гаврила Иванович, – поддержал Безуглого Сашка. – В чем суть дела-то?

– А суть в том, что вся тивериадская знать готова от Михаила[12] отказаться, а Дмитрия ромейским базилевсом признать и присягнуть ему на верность.

– Иди ты… – не поверил Адаш.

– Да. Так точно, – вполне серьезно подтвердил Безуглый. – Готовы они тут собраться и присягу свою Дмитрию принести. А стоить это нам будет… – Безуглый извлек из-за пазухи бумагу. – Тридцать тысяч семьсот восемьдесят шесть золотых. Из них шесть тысяч деспоту Никифору. – Он протянул лист Сашке.

Тот замахал на него руками:

– Оставь у себя, Гаврила Иванович. Кто ж учтет лучше тебя? Но… Что это нам даст? Как войну остановит?

– Ну как же… По эту сторону Босфора народ присягнет Дмитрию… А я еще и на ту сторону съезжу, к туркам. Да их еще сманю, чтоб они признали Дмитрия своим непосредственным повелителем. Над кем же будет властвовать Михаил? Над одной крепостью Еросалим? Так мы позаботимся, чтобы там народ правду узнал. Так что Михаилу некуда деваться будет. Придет и в ножки поклонится.

– Но греки лживы, сребролюбивы и лицемерны, – засомневался Адаш. – Не обманут ли?

– А кто не сребролюбив? Не давай обмануть себя, вот тебя и не обманут. Мы пошлем тивериадскую знать собирать отряд в две с половиной тысячи конников. А задатка у них собой будет только четверть суммы. Остальное отдадим после присяги. А я тем временем с отрядом в две с половиной тысячи отправлюсь на ту сторону Босфора – с турками договариваться.

– А что… Мне этот план нравится! – Сашка даже расхохотался от избытка эмоций. – Интересная война у нас получится! Только…

– Что только? – в один голос воскликнули Адаш с Безуглым.

– Только ты, Гаврила Иванович, когда к туркам поедешь, бери деньги сразу с собой, чтобы время зря не терять.

VIII

За повседневными заботами и хлопотами главная Сашкина задача – найти Некомата-Рыбаса и его «рыбасоидов», не то чтобы уж совсем была им позабыта, но как-то была оттеснена на обочину сознания, дожидаясь очередного яркого напоминания о себе, вроде того покушения в Кафе, организованного Балдуччи. «Рыбасоиды» – ребята серьезные. И думать, что использование мафиози Пескаторе для достижения цели – это предел их умственных возможностей, было бы непростительной ошибкой. Они обязательно предпримут еще попытку и, скорее всего, не одну. «Раз уж решил выступать в роли «живца», никуда не денешься. Жди и не теряй бдительности, – думал Сашка. – Странно только, что прошло уже столько времени, а они не предпринимают никаких активных действий». Смутная тревога, несмотря на внешне спокойную, мирную жизнь, уже который день терзала его.

Начала съезжаться тивериадская аристократия. Для шатра деспота Тивериады Сашка забронировал место внутри укрепленного лагеря. Остальные разбивали свои шатры за пределами укреплений. Народу съехалось неожиданно много. Приезжали семьями с чадами и домочадцами, с многочисленными слугами и прислугой, а один, то ли действительно тупой, то ли прикидывающийся таковым, землевладелец, притащил с собой чуть ли не сотню своих крестьян. Сам он поселился в красно-белом полосатом шатре, а его крестьяне понаставили вокруг него несколько десятков шалашей, скомбинированных из срубленных веток и какой-то дерюги. Наверное, парень рассчитывал получить денежку еще и за них, но здесь он явно просчитался. У Безуглого все было подсчитано, записано и согласовано с деспотом Тивериады Никифором, и платить ни на один золотой больше он не собирался.

Сам Гаврила Иванович уже вернулся с азиатской стороны Босфора, достигнув результата еще более впечатляющего, чем в Тивериаде. Первый же из туркских племенных вождей, с которым познакомился отставной дьяк, узнав о его миссии, разослал гонцов и в течение нескольких дней собрал совет всех племенных старейшин. Предложение Безуглого пришлось им по нраву, и теперь, через два дня после принятия присяги у греков, Дмитрию предстояло принять присягу и от турок.

Теперь, когда его предположения не только приобрели под собой реальную почву, но и почти уже стали реальностью, Гаврила Иванович смог рассказать о том, что его натолкнуло на столь смелую и неординарную мысль.