Возвращение великого воеводы

Адаш и Сашка проехали вдоль кремля, переправились через Неглинку по неказистому деревянному мостку и свернули направо. Миновали несколько кварталов, еще пару раз повернули налево и направо, проехались каким-то узким и грязным переулком, пока не оказались на какой-то более-менее прямой и просторной улице. Куда дальше держать путь ни Адаш, ни Сашка не имели ни малейшего представления. Почти в самом начале улицы лежал громадный валун, вросший наполовину в землю. Около него стоял кудлатый, зверского вида мужик в длинном кожаном фартуке и точил о валун здоровенный тесак. Рядом на камне лежали рядком ножи различной величины и огромный топор.

– Ну и вонь здесь! – Сашка закрутил носом.

– Эй, мужик, – крикнул Адаш, – почему здесь вонища такая стоит? Это что за улица такая пахучая?

Мужик закончил точить тесак, сложил ножи в карман фартука, взял в руку топор и смачно плюнул на валун, после чего, прищурившись, взглянул на Адаша и громко, отчетливо произнес:

– Да пошел ты…

Адаш аж задохнулся от возмущения. Мужик спокойно развернулся и скрылся в ближайшем дворе. Адаш было схватился за меч, но Сашка, смеясь, подхватил его лошадь под уздцы и потянул за собой:

– Успокойся, дружище. Поехали отсюда быстрей, не то задохнемся.

Заняв едва ли не всю ширину улицы, они, сопровождаемые проклятиями испуганных жителей, понеслись вскачь, стараясь как можно быстрее выбраться на природу из этого вонючего, грязного, тесного города.

– Я знаю, что это была за улица, – сказал Сашка, когда они, покинув город, остановились в чистенькой, прозрачной, как будто только что выстиранной, березовой роще. – Это была улица мясников. Мясницкая, значит.

– Ну и народец тут собрался, – неодобрительно покачал головой Адаш. – Никакого тебе уважения.

Сашка расхохотался:

– Москвичи.

III

Пир затянулся за полночь, а утром, едва только оранжевый шар солнца всплыл над горизонтом, Сашка, проснувшись, быстренько оделся и попытался тихонечко улизнуть из дома, ни с кем не прощаясь и никого не уведомляя. Осторожно, стараясь не шуметь, спустился на задний двор, прошел в конюшню, сам оседлал коня. Шагом пересек двор и тут услышал за спиной знакомый голос:

– Тимоша…

На крыльце стояла Марья Ивановна, за ней, на несколько ступенек выше – Микулина вдова Елена, еще выше – Фленушка. Сашка подъехал к крыльцу, спрыгнул с коня и, оправдываясь, произнес виноватым голосом:

– Вы извините, не хотел будить вас. Легли-то поздно…

– Мы уже давно встали, тебя ждем, – ответила за всех Марья Ивановна.

Они стояли друг за дружкой с такими печальными лицами, как будто его отъезд делал их самыми несчастными людьми на свете.

– Я вернусь… завтра… дня через два-три, – сбивчиво пообещал Сашка, чувствуя себя последним мерзавцем.

Они молчали и смотрели на него. Он вдруг подумал, что на этом вдовьем параде не хватает только его родной матери, которой он тоже вынужден был наврать. А ведь ей-то и надо было, чтобы сынок после долгой разлуки побыл с ней всего лишь недельку. Но не мог он! Не мог! Ведь его любимая ждет! Ну почему так получается, что он может сделать счастливой лишь одну женщину, делая при этом сразу нескольких несчастными?

Он поднялся на крыльцо и, припав на колено перед Марьей Ивановной, взял в ладони ее руку. Он коснулся руки губами и прошептал:

– Простите меня, матушка, простите меня все, но я люблю ее. Я должен к ней ехать.

Она положила руку ему на голову, погладила, перебирая пальцами пряди его длинных, отросших за время болезни волос, и так же тихо, но внятно ответила:

– Ты женись на ней, Тимоша. Сделай хоть ее счастливой.

Если бы все было так просто! Ну женится он на Ольге, а через год, два, три ему все равно придется возвращаться в свое время. И с кем останется Ольга? С умалишенным Тимофеем? Разве это сделает ее счастливой? Может быть, вообще не ездить к ней, не дразнить обещанием вечной любви и семейного счастья? Может, остаться здесь, с Марьей Ивановной и Фленушкой? Ведь им нужно так немного. Всего лишь чуточку внимания. О черт! Как же больно. Он всех делает только несчастными. «Не раскисай, солдат! – забил в литавры внутренний голос. – Ты здесь не для этого, опомнись. Для того, чтобы сделать всех счастливыми, тебе надо выполнить боевое задание!»

– Но она же вдова, матушка, – мягко возразил Сашка.

– Это пустяк, Тимоша.

– Но она старше меня на десять лет.

– Ерунда. Если любишь, женись. Я тебя на то благословляю. – Она перекрестила его. – Роду нужен наследник.

– Хорошо, матушка.

– А теперь иди. Скорей. Долгие проводы – лишние слезы.

Сашка сбежал с крыльца, вскочил в седло и рванул с места в галоп. У гостевого дома остановился, постучал, как договаривались ранее, несколько раз нагайкой в окно. Когда в окне появилась усатая физиономия Адаша, махнул рукой – поехал, мол. Адаш открыл окошко и высунулся наружу.

– Выезжайте часа через три. Нет… Четыре. И Гаврилу Ивановича прихвати, не забудь.

Адаш сально ухмыльнулся.

– К вечеру приедем. Ты не торопись, государь. Что я, не понимаю, что ли?