Возвращение 'Викинга'

- Не беспокойся, - отвечаю Вэлу, - меня выручит Икенду. К старым легендам добавим новые. Переводи: когда мы спускались по Большой Реке, то богиня Большой Реки, дочь Белого Отца Гор, задумала утопить меня в водопаде. Может, ей удалось бы сделать это, но за меня вступился Икенду и вырвал из рук богини Падающей Воды. Она закричала и позвала на помощь своего отца. Тот метнул в Икенду молнию и скрылся. Вот как все было.

По мере того, как Вэл переводил мой рассказ, в толпе росло восхищение Икенду. Схватки между богами в легендах аборигенов обычные явления. Как правило, смертные в них не вмешиваются. То, что Икенду пострадал, не уменьшило его авторитета в глазах аборигенов, тем более, что Отец Гор метнул молнию и сразу же сбежал. Рана Икенду пустячная рана. Икенду долго спит, потому что устал, сражаясь с Богиней Падающей Воды. Он скоро проснется. Он будет рад увидеть сыновей моря и их прекрасный город, но пока он не проснется, его нельзя беспокоить. Сколько времени он будет спать? Сколько захочет.

Меня самого удивляет, как умело я импровизирую. Мои сочинения падают готовой легендой в умы местных жителей. Поэтому я не могу упрекнуть себя в обмане...

- А зачем Икенду нужно было вступиться за пришельца с далекой звезды? Почему Икенду помешал дочери Отца Гор завладеть пришельцем? спрашивал далее король.

- Я был гостем Великого Икенду. Икенду никому не позволит обижать его гостей. - Вэл переводит мои слова и добавляет по-нашенски: "Браво, Грегор!"

- Вэл, я еще не закончил. Переведи ему: Икенду вел себя так, как считал нужным. Покажи мне того смертного, кто может спросить у Бога, почему Бог поступает так, а не иначе? У Бога можно просить милости, но нельзя донимать Бога праздными вопросами - это святотатство. Сейчас Икенду желает отдохнуть в тишине и прохладе. Если он проснется от нашей болтовни, я думаю - он разгневается. А если у тебя, верховный жрец, есть еще вопросы, то задавай их Икенду, когда он проснется.

В толпе послышался гомон почтения, когда Вэл перевел мои слова. Вэл добавил для меня: "У жреца любимая пытка - подвешивать неугодных за ноги и разводить под головой огонь". Мазу, по-видимому, настроился на долгие словопрения и такого поворота не ждал. Ему не оставалось ничего иного, как церемонным движением развести руки и сказать:

- Божественный Икенду и его гость, вас ждут тишина и покой под крышей моего дворца! Мой недостойный паланкин к вашим услугам!

Толпа всколыхнулась в единодушном одобрении сказанного жрецом, который мог оставаться довольным: в глазах своих подданных он выглядел вполне достойно.

- Ну, Грегор! Ну, хитрец! Только не говори, что этому ты научился в стойбище первобытных! - ликовал Вэл. - Понимаешь, жрец никого не удостаивал такой чести, как восседание в его паланкине.

Изо всех сил стараюсь не напустить на свое лицо улыбку, - сыны моря могли бы заметить в ней насмешку.

- Дорогой Вэл, - говорю, - я четыре года изо дня в день боролся за свою жизнь. Некий Вру, волосатый коллега вашего жреца, хотел любой ценой обосновать свое право проломить мне голову каменным топориком и съесть на пиршестве лучшую часть моего бренного тела. У дикарей, в их менталитете, есть очень уязвимое место - они теряются, когда их озадачивают. Чем большую чушь я выдам, тем больше они озадачены. Этим надо пользоваться. Только и всего.

Среди белохламидников идет тихий спор - кто удостоится чести прикоснуться к Икенду. Наконец, четверым поручено извлечь бедного Икенду из лодки и уложить в паланкин. Четверо самых достойных нагибаются под тяжестью двухсоткилограммового тела и несут его по ступенькам. И тут происходит нечто такое, что вся толпа во главе с королем ахает и каменеет. Один из жрецов споткнулся, упал, а с ним и остальные трое - все растянулись на земле вместе с недвижимым Икенду. Не знаю, чем закончилась бы эта сцена, если бы лицо Божественного Икенду не расплылось в улыбке. Над толпой пронесся вздох облегчения. Все сочли это за добрый знак и кинулись поднимать божество. Так поклонники божества расценили рефлекторную гримасу боли на лице спящего Ного.

Его с трудом укладывают на паланкин, руки свисают по бокам, восемь жрецов подхватывают тяжелую ношу. Бедный Ного, хорошо, что ему дали снотворное, иначе не знаю, как бы он примирился с такой суетой. Паланкин! Да он ни за что не согласился бы усесться в нем! А так лежит себе в глубоком сне, и ничего в нем от божества.

Потом король делает приглашающий знак мне, и я поднимаюсь по ступеням. Церемониальная часть приема закончилась, меня окружают мои товарищи. В глазах Дэйва блестят слезы, мои ребра хрустят от его объятий.

- Ты хорошо сказал! - восторженно дергает меня за плечо Феликс. Правильно врезал! Вот как надо обращаться с дикарями!

- Все хорошо, - улыбается Тилл, - мы шли сюда с самыми дурными мыслями, думали, как все сложится...

- Ты поправишься, Грегор! Тебя надо будет накачать жирком!..

- Мы ведь считали: все! Пропали ребята!..

- Жаль, Амара больше не увидим...