Возвращение воина

Для того чтобы дать сигнал о нашем прибытии в Галану, Пип воспользовался маленьким ручным зеркалом — известный прием контрабандистов. За этим последовал быстрый обмен солнечными зайчиками. В крепости были сильно удивлены, что к ним пожаловал сам Воровской Король. Без промедления был послан отряд, чтобы провести нас в крепость. Для нас с Пипом привели двух замечательных коней — Пип тут же сказал, что его сопровождает более значительная фигура, чем он. Но мне почему-то стало жаль старую кобылу, которая длительное время терпеливо сносила унизительную обязанность тащить за собой телегу.

У нее за плечами была долгая и весьма достойная служба в кавалерии, поэтому я распрягла ее, приладила ей на спину добротное седло, потом надела уздечку из сыромятной кожи — все это я припрятала на всякий случай в телеге — и оседлала.

Кобыла сразу подняла голову и принялась гордо вышагивать, пока мы спускались с холма. Время от времени она радостно пофыркивала, явно гордилась собой и с пренебрежением посматривала на отвергнутую мной лошадь, которая понуро трусила рядом.

Мы последовали по довольно сложному маршруту, часто петляя, пересекая небольшие горные ручьи и мелкие, но очень бурные реки. Цель состояла в том, чтобы приблизиться к крепости незаметно от вражеских наблюдателей. В конце концов мы оказались перед воротами Галаны, которые гостеприимно распахнулись.

Во главе довольно большой толпы защитников крепости, собравшихся для встречи с нами, мы увидели четверых людей. Один из них был высоким, мускулистым воином, заросшим темной бородой, которую кое-где уже тронула седина. Его лицо покрылось загаром и было изборождено морщинами. Воинские знаки отличия на его форме говорили о том, что он — генерал.

Я безошибочно определила, что это Квотерволс.

Второй человек был примерно одного роста с генералом, но так тонок, что казался еще выше. У него было удлиненное лицо, черная борода, которую давно не подстригали, и желтые глаза. Он был одет в одежды заклинателя, а корона на его голове свидетельствовала о том, что он был Главным Заклинателем.

Это был, конечно же, Пальмирас.

Третьей была женщина в униформе со знаками отличия капитана Стражи Маранонии, и она возвышалась над двумя весьма высокими мужчинами. Ее рост явно превышал два метра. Фигура напоминала огромные песочные часы. Капитан носила форму и доспехи легко и изящно. У нее была прекрасная кожа и светло-коричневые волосы. Она так напоминала Полилло, что я испытала шок. Она была чуть-чуть пониже, волосы — немного светлее, но все равно — впечатление такое, что они могли бы быть сестрами.

Я неотрывно смотрела на нее, недоумевая, кто же она на самом деле.

Затем мой взгляд скользнул вниз.

В руку этой богатырши крепко вцепилась маленькая девочка, в первый момент показавшаяся мне красивой куклой, которая внезапно попала в страну великанов.

В тот самый момент, когда я увидела девочку, я забыла обо всех остальных и не могла отвести от нее глаз. Девочка была настолько изящна, что только великий скульптор мог бы создать нечто подобное.

У нее была нежная, точно фарфоровая, кожа, лицо обрамляли густые темно-рыжие волосы, а цвет глаз напоминал море, которое долго целовалось с солнцем.

Глаза Амальрика. Волосы Амальрика.

Я ощутила легкое прикосновение магического биополя, как будто бы рядом пронеслась большая бабочка. Я почувствовала запах цветов, детской невинности и щенячьего любопытства. Мою ауру исследовали маленькие нежные пальчики.

Я спустилась с лошади, девочка высвободилась из руки могучего капитана и приблизилась ко мне.

Мы взглянули друг на друга, не скрывая взаимного восхищения.

Вслед за этим я преклонила колено и произнесла:

— Здравствуй, Эмили. Мне пришлось преодолеть немало препятствий, пока я до тебя добралась.

Глаза девочки расширились, как будто бы она только что меня узнала. Она улыбнулась. Впечатление было такое, как будто бы она осветила весь мир этой своей улыбкой. И она повернулась к остальным и спросила:

— Разве вы не знаете, кто это? Люди, ведь это тетя Рали! Моя тетя Рали!

Глава 6. ЭМИЛИ

Я не собираюсь изливать чувства, возникшие у меня во время встречи. Тем более я не намерена проливать слезы умиления на страницы бортового журнала, что недостойно капитана Стражи Маранонии.

Еще труднее мне признаться в том, что, как только Эмили оказалась в моих объятиях, я почувствовала, что она — дочь, о которой я втайне мечтала всю жизнь.

Я солдат. Солдат чрезвычайно чувствителен ко всему, что касается личных взаимоотношений. Но кроме этого я — колдунья. А колдуны гораздо сильнее, чем принято считать, подвержены воздействию эмоций.

Эмили была дочерью человека, с которым я никогда не встречалась, — моего племянника Гермиаса. Ее лицо ничем не отличалось от лица единственного ребенка в мире, которого я любила, — моего брата Амальрика.