Возвращение воина

— Я больше не хочу так сильно страдать. Все то, что я вынес от рук монахов, от рук своих врагов, не идет ни в какое сравнение с тем, как мое сердце высохло и умерло вместе с ними. Я больше никогда не допущу, чтобы что-то причинило мне такую боль. Ты жаждешь иметь то, чего никогда не знала, но поверь мне на слово, ты оказалась в более выгодном положении, не изведав сначала красоту, а потом ужас. Я не желаю больше терять ничего подобного. Понимаешь?

Адара почувствовала, как ее горло словно сдавило тисками от мучительной жалости к нему.

— Ты лишишь себя любви из боязни снова испытать боль?

— Нет. Единственное, чего я себя лишу, — это новых страданий в будущем. Я устал от боли и скорби. Я хочу от жизни лишь покоя.

Адара прижала пальцы к его губам.

— Впусти меня в свое сердце, Кристиан, и я подарю тебе покой, которого ты так жаждешь.

Покачав головой, он отошел назад, подальше от ее прикосновений, и облачился в свое монашеское одеяние.

— Я лишил тебя девственности и права выбора. За это я прошу у тебя прощения. Я постараюсь быть хорошим королем для твоих подданных, но я никогда не позволю тебе любить меня, Адара. Равно как и не позволю себе полюбить тебя.

С этими словами он развернулся и вышел из шатра.

Адаре хотелось закричать от разочарования. Подойдя к выходу, она смотрела, как он пробирается сквозь толпу мужчин, которые вернулись к своей работе.

Некоторые из них бросали на него насмешливые взгляды, которые он успешно пресекал свирепой гримасой и рыком.

Не оглянувшись, он схватил свое знамя и выдернул его из земли. И когда он это сделал, на Адару нашло озарение. Кристиан согласился остаться и быть ее мужем, но не любить ее.

Мысли вихрем пронеслись у нее в голове. Он немного сдал свои позиции в их войне.

Улыбаясь, она наблюдала за ним, в то время как он направился к шатру Йоана.

— Я заставлю тебя полюбить меня, Кристиан Эйкрский. Запомни мои слова.

Она точно не знала как. Пока не знала. Но когда-нибудь она отыщет тропинку к его сердцу и заставит его биться ради нее одной.

Глава 8

Было уже поздно, когда Адара отправилась к Фантому в его серый шатер. Когда она вошла, он стоял спиной к ней. Обнаженный по пояс, он умывал лицо.

Она замерла, увидев, что его тело тоже изрыто множеством шрамов, как и тело Кристиана.

— Велизарий!

На этот раз он не стал бранить ее за то, что она назвала его по имени. Схватив полотенце, которое лежало возле таза для умывания, он повернулся к ней, утирая лицо:

— Да, Адара?

Она была поражена его мужественной красотой. Как и у Кристиана, у него была мускулистая, поджарая фигура. Там, где грудь Кристиана была гладкой, грудь Велизария покрывала легкая поросль коротких черных волос. Он был смугл, но ничуть не менее красив. Но ей был нужен именно ее муж.

— Скажи, что случилось с моим мужем в Святой земле?

— Я говорил тебе, Адара, ты не захочешь слушать эти истории.

— Пожалуйста. Я должна понять его, если хочу жить с ним в браке и излечить эти раны, которые, похоже, не заживают. Почему он так холоден со мной?

Устало вздохнув, Фантом направился к столу, на котором стоял поднос с кувшином и кубками, и наполнил два кубка.

— Не так много, — сказала она, глядя, как он наполняет кубки.

— Поверь мне, Адара, к тому времени, как я закончу свой рассказ, тебе это понадобится… равно как и мне.

Протянув ей полный кубок, он жестом пригласил ее занять стул напротив. Адара тотчас села, пока он не передумал.

Испустив еще более тяжелый вздох, Фантом сел, откинулся на спинку стула и взглянул на нее с непроницаемым выражением лица. Вытянув длинные ноги, он поставил кубок себе на живот.

— Кристиан провел в темнице уже полгода, когда сарацины бросили меня туда.

— Как ты очутился там?

Взгляд его сделался тусклым, затравленным.

— Тем же манером, каким любой человек оказывается в аду. Я был обречен благодаря своим собственным поступкам.

Сделав большой глоток медового напитка, он продолжил:

— Я ни от кого не ждал проявления доброты. Уже проведя к тому времени год в тюрьме Элджедеры, я был озлоблен и готов сражаться с моими сокамерниками за тихий угол и кусок хлеба. Меня запихнули в темную камеру, и, когда я лежал там, избитый, истекающий кровью и терзаемый болью, ко мне подошли два мальчика.

Судя по выражению его лица, он отчетливо вспомнил тот миг.

— Один из них был смугл, второй светлокож, и оба выглядели так, будто их изрубили на колоде для разделки мяса. — Фантом повертел в руках кубок. — «Добро пожаловать в наше Братство, — сказал светловолосый мальчик и принялся перевязывать мои раны. — Меня зовут Аббат, а это Воитель. Мы позаботимся о тебе».

— Воитель?

— Страйдер Блэкмурский. В темнице он был нашим вожаком. Именно ему и Кристиану пришла в голову мысль о Братстве Меча.

— Как это?