Возвращение воина

— А вам лучше поостеречься, ваше преосвященство, — сказал Люциан своим шутовским голосом. — У лорда Кристиана под одеждой огромный меч. Воистину огромный.

Насупив брови, епископ посмотрел на Кристиана:

— Монахам запрещено носить оружие. Тебе это должно быть известно.

— Я не монах, — молвил Кристиан, сделав шаг вперед. — И вы не будете допрашивать мою жену за преступление, которого она не совершала!

Мужчина презрительно скривил губы, словно мысль о том, что какой-то человек будет говорить ему, что делать, была наиотвратительнейшим занятием из всех, что он мог вообразить.

— Церковь на моей стороне! Я действую с ее одобрения.

— А на моей стороне армия, и в случае надобности мы поступим так, как требует от нас христианское милосердие, если вы не примете во внимание мои слова.

Епископ пришел в ужас:

— Ты угрожаешь мне? Кристиан ответил не раздумывая:

— Когда речь идет о ее жизни — да.

— И ты рискнешь своей душой ради нее? Она еретичка и ведьма!

— Она женщина. Моя жена.

Своими словами он добился только того, что епископ разозлился еще больше.

— Я отлучу тебя за это от церкви!

Кристиан стянул монашеское одеяние и скомкал его.

— В таком случае отлучайте сейчас. Если я не прав, защищая невинную женщину, то Бог может судить меня, как Ему угодно.

Вручив одеяние епископу, он протиснулся мимо него и подошел к Адаре.

— Прости, что я не смог прийти раньше, — сказал он ей.

— Я прикажу убить тебя за это! — взвизгнул епископ. Кристиан устремил на него гневный взгляд:

— Тогда я увижусь с вами в аду!

Освободив камеру, мужчины заперли епископа, священников и стражей в каморке. Кристиан и его люди вывели Адару из темницы в наземный коридор, где она смогла увидеть дневной свет.

Адара ожидала, что кто-нибудь остановит их, но они шли так, словно никто из них не испытывал страха. Словно они знали, что никому в Венеции не удастся помешать им уйти.

— Надеюсь, вы готовы ехать, миледи, — серьезно сказал Кристиан. — Боюсь, в Венеции нам оставаться нежелательно.

Это точно. Они слишком многим рисковали, чтобы спасти ее, и за это она всегда будет им благодарна.

— А как же остальные? За это вы все будете отлучены от церкви.

Фантом рассмеялся:

— В моем случае они уже опоздали. Я давно был проклят обеими церквами.

— А что до остальных, — сказал Йоан, — то епископу потребуются сведения о наших именах и национальностях, чтобы предать нас анафеме. Мы просто проследим, чтобы наш обратный путь пролегал в обход этого города.

Из ее груди вырвался нервный смешок — так подействовала на нее его невозмутимость. Мало кто на этом свете отважится рискнуть стольким, чтобы помочь другому человеку.

— Я безмерно благодарна, что вы сделали все это ради меня.

Йоан остановился и посмотрел на нее.

— Теперь ты одна из нас, Адара. Королева, еретичка и прекрасная дама. Мы прошли через все круги ада как братья. Что нам какое-то папское проклятие в сравнении с этим?

Кристиан распахнул дверь, которая вела на улицу, и ее взору предстала вся их армия, ожидавшая их. Она была свободна.

Это было самое впечатляющее зрелище из всех, что ей доводилось видеть. И всем этим она была обязана человеку, стоявшему рядом с ней.

Адара огляделась в поисках своей лошади, но той не было видно. Не успела она осведомиться о ней, как Кристиан в манере, которая шла вразрез с его серьезными словами, посадил ее на своего белого жеребца и вскочил в седло позади.

— Что это вы делаете, милорд?

Заключив ее в объятия, он взял в руки поводья.

— Я только что обрек свою бессмертную душу на муки ада ради вас, миледи. Следовательно, полагаю, лучше будет держать вас в непосредственной близости, пока не случилось что-нибудь похуже.

— Сомневаюсь, что может быть что-то хуже, чем обречь душу на вечные муки, Кристиан.

— Может.

Она не могла придумать ничего другого.

— И что же это?

— Лишиться любви.

Его слова пролились в нее и окутали ее душу, точно нежные объятия, попутно одарив лаской каждую клеточку ее тела. Этот человек, проживший жизнь без страха и упрека, отрекся от всего, чтобы защитить ее. Несомненно, никто и никогда не приносил большей жертвы.

Не обращая внимания на людей, смотревших на них, она положила голову ему на грудь и прижалась к нему.

— Я люблю тебя, Кристиан. Больше всего на свете.

Все существо Кристиана воспарило от ее слов. Он хотел сказать, что тоже ее любит, но слова застряли у него в горле.

Казалось, Господь не желал, чтобы у него были дом и очаг. Он боялся даже надеяться на это.

Но рядом с ней… крошечная частичка его души хотела верить в то, что у них есть надежда.

Не в силах выразить свои чувства словами, он прижал ее к себе и крепко поцеловал.

Йоан громко откашлялся.

— Тебе известно, Кристиан, что епископ зовет на помощь в эту самую минуту, когда мы здесь бездействуем. Я настоятельно советую уносить ноги, пока мы снова не оказались братьями по аду.

Кристиан неохотно отстранился от Адары, напоследок быстро прикусив ее губы.

— Да, давайте уедем из этого проклятого места.

Йоан бросил клич выступать, который эхом прокатился по их рядам, и они тронулись в путь, который должен был увести их подальше от этого города.