Возвращение живых мертвецов

– Не горячись, Серый, – устало проговорил Славик, – твоей вины нет, ты всегда  нормально работал. За риск я тебе заплачу, но всей суммы, извини, дать не смогу.  Ты меня понимаешь.

– Понимаю, – отозвался Серый, – с бабками завтра разберемся.

– Ну, бывай, – сказал Славик и отключил телефон.

После разговора он несколько минут сидел, уставясь в стенку совершенно  невидящими ничего глазами, будто решая что-то очень важное.

– К черту, – хрипло проговорил Славик, – так дело не пойдет… Никакой нитки к  Захару у меня не осталось, а Армен явно подлянку задумал против меня. И явно с  чертовщинкой с какой-то… Душок нехороший идет от всего этого дела – точно… Если  первым удар не нанести, тогда, в натуре, сожрут меня…

Он порывисто вскочил с кресла и пробежался по комнате взад-вперед.

– Надо разборку устроить, – остановившись посреди комнаты, вслух проговорил он,  – жесткую разборку… Если Армен хочет войну, то он получит войну. Если по-хорошему  получится поговорить – его счастье.

Славик схватился за телефонную трубку, как за пистолет. Набрал номер.

– Алло! – закричал он в трубку. – Алло!! Гарпун, собирай пацанов. Разборка будет.  Сегодня вечером. С кем? Армен подляны кидает – видать войны хочет. Нет, никого к  нему посылать не надо. Сами придем. Без приглашения. А то я этих черножопых знаю  – еще растяжку на дороге поставят – так вообще до места не доедем… Понял?

Дождавшись утвердительного ответа, Славик отключил телефон. И, заложив руки в  карманы халата, выпрямился посреди комнаты.

– Вот так, – проговорил он и глаза его сверкнули, – кто хочет войны, тот ее  получит. А ждать нам ни к чему. Сами первыми приедем в гости. Эх, Армен, Армен…  А еще другом себя называл…

Под потолком горела синяя лампочка. Включали ее каждую ночь, и ее тусклый неприятный  свет отчего-то очень напоминал запах хлорки.

Я осторожно подняла голову. Вроде, все мои соседи по палате спят. Девушка со  стриженной головой, кажется, последний раз кричала часа полтора назад. Значит, у  меня еще есть время – выбраться отсюда, пока она не завопит. Конечно, на ее  вопли никто давно внимания не обращает, но все-таки…

Я выскользнула из своей койки и на цыпочках добралась до двери. Никто из моих  соседей не посмотрел в мою сторону, никто даже не шевельнулся. Может быть, никто  ничего не заметил, но скорее всего – всем было наплевать на то, куда я иду и зачем.

Осторожно приоткрыв дверь, я вышла в коридор. Дежурный, как всегда, спал.

Спуститься на первый этаж мне удалось без проблем. Дежурный на этом этаже –  здоровенный бородач – поднялся со своего места и двинулся было ко мне со словами:

– Эй, ты куда, красавица… – но тут же, повинуясь моему взгляду, осекся на  полуслове и, приоткрыв рот, медленно вернулся за стол.

«Вот и все, – подумала я, – теперь часа два он посидит спокойно… Пока естественным  способом не выйдет из транса. Никакого вреда ему от этого не будет. Вряд ли он  даже вспомнит о том, что с ним произошло. А если и вспомнит, то… будет уже не  важно…»

Определив номер палаты, где находилась койка Чернобурова, я подошла к двери и  отодвинула засов. Антон Владимирович выскочил из палаты, как черт из коробочки.

– Я уж думал, Оленька, что вы не придете! – заголосил он с ходу. – Изнервничался  весь… Вы не поверите, как здесь страшно… Если уж нельзя так, чтобы законным  путем, так лучше бежать… Нам ничего за это не будет – у меня есть влиятельные  друзья и…

Я легонько прихлопнула ему рот ладонью.

– Тише! – прошипела я. – Перебудите всех. Еще не так уж и поздно. Санитаров в корпусе  полно, да и больные не все еще спят.

Антон Владимирович заткнулся немедленно. Только успел пробормотать, когда я  отняла ладонь от его губ:

– Так зачем же тогда нам надо было бежать именно в это время? Можно было и  подождать, пока все улягутся. Рано утром, например, можно было сбежать…

– Дурак! – едва не закричала я на него. – Да рано утром тебя уже в живых не было  бы! Я точно вижу смерть, сгустившуюся над твоей головой. И точно знаю, кто  пожелал твоей смерти – Захар. Мой злейший враг. И твой – теперь – смертельный  враг. А враг моего врага, как известно, мой друг…

– Ладно, – сказала я вслух, – неважно. Не возвращаться же теперь в палату…

Антон Владимирович оглянулся назад и его передернуло.

– Нет, – сказал он, – туда больше не вернусь. Это когда я в бессознательном  состоянии был, тогда я мог там жить. А сейчас… когда я все понимаю… Это просто  невыносимо. Они же самые настоящие психи!

– Ладно, – снова проговорила я и дернула Антона Владимировича за рукав, –  пойдемте быстрее…

Мы выбрались через служебный вход. Миновать такую серьезную преграду, как  четырехметровый забор с колючей проволокой наверху, нам, конечно, вряд ли удасться,  поэтому я, увлекая за собой бормочущего что-то себе под нос Антона Владимировича,  двинулась прямо к главному входу.

Там только один охранник, а он мне не помеха – поспит часика два на своем месте,  как и дежурный с первого этажа – и ничего с ним не случится.

И ничего он не вспомнит.