Возвращения домой: Герой (ЛП)

— Смерть не должна быть легкой, — сказала йоклол. — Такова сделка. Сплести более хитрые ловушки для еретика Дзирта. Если ты хочешь, чтобы он пожил еще немного, преврати его в драука. Если нет, то начинай пытки, а я передам его крики Паучьей Королеве. Они доставят ей удовольствие.

— Нет.

— Что нет?

— Нет, я не стану плести интриг, чтобы уничтожить его, — сказала Ивоннель. — Я не стану пытать его, и, разумеется, не стану превращать в драука.

Служанка с угрозой уставилась на женщину.

— Мы так не договаривались, — предупредила она. — Ты выполнишь условия.

— Могу ли я? — спросила она, глядя мимо Йеккардарьи и слегка кланяясь.

Служанка развернулась и даже выпалила «Киммуриэль», словно подозревая, что парочка замыслила кощунство.

Но за её спиною стоял вовсе не Киммуриэль Облодра.

Это был Кейн, Великий Магистр Цветов.

Не говоря ни слова, со скоростью, которая и не снилась демону, монах направил свой кулак в довольное лицо дроу, ударив служанку так сильно, что та потеряла свою маскировку. Она была похожа на кусок грязи или полурастаявшую свечу, которая размахивала щупальцами, стоя там, где только что стояла дроуская женщина.

Демоница закружилась, хотя её щупальца не были по-настоящему нацелены. Безуспешно, Йеккардарья попыталась миновать потрясающую мощь Кейна.

Он снова ударил её, справа и слева, а затем высоко подпрыгнул, нанося по йоклол двойной удар ногой. Монах снова оттолкнул демоницу, приземляясь прямо перед ней. Его заслон был таким сильным и яростным, что Ивоннель машинально сделала шаг назад.

У служанки не было шанса. Ей не удалось блокировать удар или нанести ответный выпад.

Он просто осела на землю, превращаясь в кучу бурлящей тающей грязи.

Кейн поклонился поверженной противнице, а потом выпрямился, глядя на Ивоннель. Женщина знала, что на лице её отразилось трепетное изумление. Она никогда не видела такой подавляющей, контролируемой жестокости. Такой точности, скорости и неприкрытого могущества. И уж тем более не ожидала подобного от этого, казалось бы, безоружного человека.

— Теперь Ллос объявит меня еретичкой, — сказала Ивоннель, пожимая плечами. — Ну, у меня неплохая компания.

— Он действительно здоров? — спросил монах, глядя на поле.

— Он не прогнал меня, когда я пришла в его разум, неся правду, — пояснила Ивоннель. — Он был сломан, ему было нечего терять.

— Как ты и предсказывала.

Женщина кивнула.

— До этого Дзирт не мог излечиться, потому что не доверял целителю. Но какой у него выбор теперь?

— Тогда пошли и посмотрим, — сказал Кейн и повел Ивоннель прочь из рощицы, прямо на поле.

Дзирт все еще стоял на коленях, Энтрери возвышался над ним. Дроу следил за тем, как приближаются Ивоннель и Кейн. Его зрачки расширились, когда он увидел дочь Громфа.

— Мы снова встретились, Дзирт До’Урден, — сказала Ивоннель.

Дзирт кинул взгляд на скимитары, лежащие рядом с ним на земле.

— Да, мне кажется, тебе будет проще убить меня, чем Кэтти-бри и Артемиса Энтрери, — сказала Ивоннель, и взгляд лавандовых глаз дроу снова устремился на неё

— Теперь ты знаешь правду, — объявила Ивоннель. — Ты здоров.

— И? — спросил Дзирт, но женщина просто пожала плечами.

— Ты свободен, — ответила она. — Мы отвезем тебя обратно в Лускан, к Кэтти-бри. Там все хорошо. Они творят прекрасную магию и божественную красоту. Тем не менее, боюсь, что Кэтти-бри не слишком рада.

Дзирт слегка наклонил голову в знак любопытства.

— Из-за тебя, разумеется, — сказал Энтрери. — Она убита горем, но это тоже скоро пройдет.

— Разве? — спросил Дзирт, пристально глядя на Ивоннель. — Ты со мной закончила или у этой игры есть… продолжение?

— Я надеюсь, что не последний раз отправлюсь в приключение с тобой, — призналась Ивоннель, что заставило Энтрери и Дзирта уставиться на неё. Женщина только рассмеялась. — Но это путешествие, которое мы прошли вместе действительно кончено, — да, это конец. Я оставляю тебе здравые мысли и сердце, которому можно доверять. Путь выбирать тебе.

— Почему?

— Потому что ты заслужил этого, и я была бы довольно жалким существом, если бы твоя стойкость и сила твоей любви заставили меня завидовать, а не пытаться понять. А я не жалкое существо.

— Я свободен?

— Конечно.

— У меня нет долгов?

— Не ко мне, — она посмотрела на Кейна. — Что касается монастыря…

— Никаких долгов… — начал Кейн, однако, косо посмотрев на Дзирта, передумал. — Есть кое-что, что я хотел бы попросить.

Дзирт смотрел, как сгорает свеча — вся свеча, чье горение происходило часы, а не минуты.

Он оставался в неизменной позе почти три часа. Позиция его тела была идеальна, дыхание замедлилось и стало спокойным, а мысли витали в блаженной пустоте. Он никогда прежде не приближался к подобному количеству часов. И даже одна десятая часть свечи не сгорала в его предыдущие попытки.

Теперь же почти вся свеча оплавилась, и Дзирт чувствовал, что может продолжать — и он почти ожидал этого, когда в комнату вошел Великий Магистр Кейн. Монах попросил его встать, делая это с выражением одобрения и радости.

— Нет необходимости стараться дальше, — сказал Кейн.

— Зачем? Потому что это — предел?