Возвращенная драгоценность. Китайские повести XVII века

Среди людей существует мнение, что из всех деяний, которые свершаются меж Небом и Землей, самые сложные — дела судебные. Истинная правда! Возьмите хотя бы судебного чиновника. Он, как положено, сидит на возвышении в кресле и вершит приговоры, как ему захочется и по своему произволу, прибегая к пыткам да наказаниям. Но еще в древности говорили, что батогами можно выбить любое признание. В общем, человек под пытками сознается в чем угодно. Вот отчего, по всей видимости, и появились слова: «В серьезных судебных делах надобно трижды все хорошенько обдумать и шесть раз всех расспросить». Если же держаться лишь одного заранее сложившегося мнения, можно натворить много несправедливостей. Особенно легко незаслуженно обидеть человека, когда произошла кража. В этом случае чиновник всегда кого-то подозревает, и кажется ему, что поступки и слова того человека во всем сомнительны. И чем дальше, тем больше. Хорошо, если Небо явит справедливость и правда в конце концов восторжествует. Но, увы, часто бывает как раз наоборот. Чиновник-судья изо всей мочи старается палками выбить признание. Забьет человека до смерти, а истины так и не узнает. В связи с этим вспоминается одна история, которая произошла в первый год эры Торжественной Радости[42] династии Сун. В это время чжэньцзянский полководец У Чао держал оборону в Чучжоу[43], а Вэй Шэн у Восточного Моря[44] сражался с цзиньскими супостатами[45]. Случилось так, что в армии оказалась большая нехватка в деньгах, необходимых для выплаты жалованья, и командующий послал своего подчиненного, тунлина[46] Шэн Яня за серебром, которое должен был привезти из Даньяна другой военный чин, по имени Юань Чжун. Шэн Янь отправился с визитом на судно Юань Чжуна и, как положено, отвесил поклон. И вдруг он заметил на палубе большую кучу драгоценного металла.

— Может быть, лучше эти ценности спрятать, чтобы не привлекать алчные взоры? — проговорил Шэн, улыбнувшись. — Нехорошо, что они лежат так открыто!

— Кто осмелится посягнуть на казенное добро? — удивился Юань.

— А что, если нынче ночью один из моих ловких воинов выкрадет эти богатства? Хотел бы я на вас посмотреть, что вы будете делать? — пошутил Шэн.

— Если найдется такой смельчак, пускай хоть все забирает! — рассмеялся Юань.

Перебросившись несколькими шутками, они раскланялись.

Надо же так случиться, что именно в эту ночь на судно забралась шайка разбойников — свыше двадцати человек. Связав Юань Чжуна и всю его команду, они забрали четыре сотни слитков серебра и исчезли. На следующий день Юань Чжун поехал к месту расположения войск и доложил командующему о том, что произошло накануне.

— Меня ограбил военный начальник Шэн Янь, — сказал он. — Этой ночью он унес четыреста слитков. Ваша светлость, допросите его и возьмите у него деньги! Нижайше прошу вас. — В голосе Юаня слышались слезы.

— Почему вы решили, что украл он? — спросил У Чао.

— Когда я приехал из Даньяна, он сразу же пришел ко мне на судно. Увидев ценности, он, как мне кажется, сильно взволновался и бросил в разговоре фразу, что ночью пошлет ловкого человека, который их украдет. Я решил, что это шутка, и никак не предполагал, что она обернется настоящей кражей. Ночью на борт забрались какие-то люди и унесли четыреста слитков. Кто же, как не он, все это проделал!

— Вот наглец! — воскликнул разгневанный командующий и приказал четырем стражникам немедля схватить Шэн Яня и его солдат. Кто осмелится перечить военачальнику, который отдает строгий приказ?! Стражники мигом скрутили виновных и приволокли в ставку полководца. Шэн Янь в недоумении спросил, в чем его вина, на что командующий ответил:

— И ты еще смеешь спрашивать! Юань Чжун доложил нам, что ты со своими подручными захватил на судне четыреста серебряных слитков!

— Какая чушь! — воскликнул Шэн. — Разве я не знаю военных порядков? Я имею чин и, хотя моя должность незначительна, никогда не позволю себе устроить столь гнусное злодейство!

— Нечего отказываться! — вмешался Юань. Он в это время стоял перед командующим, преклонив колени. — Вы сами при встрече об этом сказали, а ночью совершили грабеж!

— Верно, я так говорил, когда заметил, что ценности лежат без присмотра. Но ведь я пошутил. Неужели вы действительно думаете, что я совершил эту кражу?

— Какие могут быть шутки в столь серьезных делах! — воскликнул У Чао. — Ясно, ты давно замышлял злодейство, только проговорился ненароком!

— Если б я хотел украсть, я бы и рта не раскрыл! — волновался Шэн.

— Твое нутро загорелось от алчности, и ты, как видно, случайно обмолвился... Лучше признавайся по-хорошему! Дело серьезное! — в голосе полководца слышалась угроза. Он приказал подчиненным принести орудия пытки, которые сразу привели в действие. Шэн завизжал как кабан, которого собираются резать, и стал молить о пощаде. Но У Чао не обратил на ужасные крики никакого внимания и велел продолжать пытку. Не выдержав мучений, Шэн признался:

— Действительно, ночью я с моими солдатами выкрал серебро. Да, видно, не следовало бы заглядываться на эти проклятые деньги!