Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917

Избранных делегатов собирают по фракциям и довершают их политическое воспитание путем тщательной выработки плана кампании на съезде. К моменту его открытия вы уже имеете две строго разграниченные части, занимающие даже разные места в зале заседаний. Во все время съезда происходят закрытые фракционные собрания, на которых предрешаются все вопросы. Все члены фракции голосуют совершенно единообразно — даже по вопросам чисто формального характера.

Ко всему этому нужно еще прибавить, что самый съезд происходит в чужой стране. Делегатов переправляют сперва в Копенгаген. — Каждая фракция едет своим путем. Оттуда их выселяют. И после недели странствий и мытарств они оказываются в Лондоне, где чувствуют себя так же, как на необитаемом острове. Это создает замкнутую политическую среду, в которой превосходно размножаются бациллы взаимного недоверия и закулисной дипломатии.

7. «Центр» мешает принципиальной работе

Чего можно было ждать от съезда? Разумеется, не того, что он сразу сплотит партию, деморализованную четырехлетней междоусобицей фракций. Кто не стоял за раскол — а сознательные и откровенные раскольники представляли ничтожное меньшинство в обеих фракциях, — тот должен был позаботиться, чтобы съезд создал условия, обеспечивающие minimum организационных трений.

Прежде всего возник вопрос о составе президиума на самом съезде. В партии, где конкурирующие течения не представляют собою государств в государстве, где существует общая для всех почва партийного права, вопрос о председателе съезда разрешается исключительно в зависимости от соответственных способностей кандидата. Но при наличности двух замкнутых, равных по силе и по взаимному недоверию фракций, равное представительство их в президиуме становится неизбежным. Так как национальные организации, в свою очередь, по политическим симпатиям склонялись в ту и в другую сторону, то президиум из пяти лиц представлялся комбинацией, дававшей maximum гарантий беспристрастия и способной своим авторитетом внести умиротворение в наши заседания. Тем не менее большевики не согласились. Почему? «Вопрос о составе президиума — видите ли — есть вопрос политический. Тут место не соглашению, а открытой борьбе». Произошла борьба. Прошло предложение «центра», что следовало предвидеть до борьбы на основании соотношения сил. Победил ли центр, в этом «вопрос»? Формально — да, но по существу центр потерпел поражение. Если б все фракции проявили элементарнейшее партийное «самопожертвование» и пошли бы добровольно на создание коалиционного президиума, это означало бы, что все озабочены порядком работ съезда и создало бы то элементарное взаимное доверие в плоскости партийного права и партийной морали (не политики!), без которого и общий съезд не имеет смысла. Но так как организационные фракции переносят внутрь партии методы классовой борьбы, то большевики, вообразив, что дело идет о президиуме Государственной Думы, открыли «политическую кампанию». Бундисты голосовали с меньшевиками — за одних, поляки с большевиками — за других, латышей рвали на части, — и в результате все-таки оказался коалиционный президиум. Но в результате чего? — мелочной, бессмысленной и ненужной борьбы, внесшей деморализацию уже на первое заседание съезда.

Т. Каменев с недоумением указывает на то, что центру «в атаках (!) большевиков чудились фракционные интересы». Уже одна кавалерийская терминология автора наводит на размышления. Но и по существу, — неужели центр так уже ошибался в своей мнительности? Можно, конечно, рассуждать так: большевизм олицетворяет партийное развитие и ведет борьбу только за интересы партии. Поэтому его «атаки» уже по самому существу своему антифракционны. Но с этой точки зрения, вполне естественной у официозного историографа, исчезает самое понятие фракционных интересов. Я же скажу: если б для меня было также несомненно, как и для моего друга Каменева, что большевики — это партия в ее будущем, я отнесся бы к их тактике с еще большим осуждением. За большие цели нужно уметь бороться большими средствами. Если вы надеетесь одержать идейную победу, не вносите разложения в самую атмосферу идейной борьбы. Грубая фракционность вашей тактики состоит в поразительном несоответствии между большой целью и мизерными средствами. Ваши политические атаки гораздо больше похожи на организационный подвох, чем на принципиальный шаг. И я говорю: фракция, которая так борется «под знаменем партийности», и доколе она так борется, не способна объединить партию.

«Выборы нового Ц. К., — пишет т. Каменев, — показали еще раз, как «центр» понимает свою роль и задачи примиренчества. Кандидаты того крыла съезда, которое определило все главные его резолюции, получили волею съезда случайное преобладание лишь в один голос в том учреждении, которое должно было проводить в жизнь съездовские решения».