Возвращенцы. Где хорошо, там и родина.

В те времена короткого и предсмертного расцвета журнальной жизни уход из редколлегии Астафьева, одно имя которого привлекало читателей, был, конечно, ударом по «Нашему современнику». Но думаю, что дело здесь было не в Залыгине, а в том, что я ввел в редколегию журнала нескольких близких мне людей (В. Кожинова, И. Шафаревича, Ю. Кузнецова, В. Бондаренко, А. Проханова), к творчеству и направлению мыслей которых Виктор Петрович, чувствующий, что «демократы» одолевают, начал относиться с осторожностью.

Вскоре в ежеденедельнике «Аргументы и факты» Астафьев сказал нечто резкое и несправедливое по поводу «Нашего современника»:

Я все время мягко и прямо говорю «Нашему современнику»: ребята, не делайте из второй половины журнала подворотню… Быть может, с этого и началось у меня охлаждение к журналу.

Но я был не согласен ни с его решением, ни с его упреками и, как мог, пытался отговорить Астафьева от разрыва с нами.

Из моего письма весной 1990 года.

Дорогой Виктор Петрович!

…«Новый мир» фактически разрушен. По-моему, у редакции даже есть план не выпускать последние три номера за прошлый год, а сделать их под одной обложкой и в виде своеобразного дайджеста. Может быть, продолжишь сотрудничество с нами? Я ведь мотаюсь по бумажным комбинатам, пью водку с коммерческими и генеральными директорами, выступаю до хрипоты во Дворцах культуры бумажников, и только поэтому мы пока с бумагой… И вовремя выходим. Так что пообещай нам для подписки что-либо на вторую половину года, либо на начало 1991-го. Что хочешь — роман, повесть, рассказ, мемуары: нам пора анонсировать наши планы, и без Виктора Астафьева все эти анонсы и авансы будут неполноценными. Ты же знаешь, Виктор Петрович, что я тебя считаю и всегда считал самым значительным писателем со времен, как прочитал «Царь— рыбу» и «Последний поклон», я сам писал об этом, сам безо всякой дипломатии защищал твое имя после яростной кампании против тебя, развязанной Эйдельманом и прочими… Так что забудем о всяких «подворотнях» и сплотимся перед грядущими суровыми временами.

Твой Станислав.

Ответ Астафьева был неутешительным, подтверждающим мою догадку о том, что ни новое направление журнала, ни новые люди ему не по душе.

Дело совсем не в тебе, а в том, что я тебе уже писал, пришли в журнал другие люди, незнакомые мне, да и далекие во многом… Я не бываю в журнале годами, фамилию мою держать «для тонусу» не надо… Снимите мою фамилию с того номера, который сейчас сдается в производство. Я хочу дописать роман. Только на эту работу остались еще небольшие силы, а на «борьбу» уж нет сил, да и не за что бороться-то, спохватилась п… когда ночь прошла.

Сейчас все кругом «борются», а надо бы работать.

Может, и пригожусь еще русской литературе. Я же не Евтушенко, чтоб быть гвоздем в каждой бочке…