Возвратный тоталитаризм. Том 1

Проекция собственной усиливающейся агрессивности российского общества на внешний мир (чувство «враждебности» окружающих стран) оборачивается иллюзорным представлением о том, что за последние 10 лет уважение к России в мире увеличилось. Если в 2012 году так думали 25 % опрошенных, то в августе 2014 года – уже 44 %, напротив, доля ответов «уважение к России сократилось» снизилось с 32 до 22 %. Такое двойственное самообоснование российского общественного мнения ведет к тому, что всякая идея ответственности за развязывание кровопролитных конфликтов и боевых действий в Украине, провоцируемых и поддерживаемых кремлевскими политиками, вытесняется из массового сознания. 75 % опрошенных отказываются считать свою страну ответственной за гибель людей на востоке Украины (против 18 %), тем более признавать свою личную ответственность и соучастие в этом.

Сам по себе подъем аморфных и нерационализируемых националистических настроений и отсутствие их проработки в виде политических проблем отражают слабость и подавленность, неавторитетность интеллектуальных, культурных и научных элит, их зависимость от государства, сохраняющуюся по инерции от советских времен. «Элиты» этого рода[67], лишенные доступа к средствам массовых коммуникаций, практически не участвуют в обсуждении не только политических вопросов, но и шире – общественных (например, политики памяти), моральных, эстетических, религиозных и т. п. А это значит, что сохраняется или даже увеличивается разрыв между разными социальными группами, нарушены межгрупповые коммуникации в обществе, не ведется работа с соответствующими дискурсами массового сознания. Результаты интеллектуальной и духовной работы самых важных групп, держателей специализированных ресурсов знаний, техники мышления, истории не выходят за рамки самих этих групп, не оказывают влияния на программы политических партий и общественных организаций. В итоге массовое сознание довольствуется самыми расхожими стереотипами представлений о социальной реальности или абсорбирует наиболее часто повторяемые клише пропаганды. Их концентрация с течением времени оборачивается прогрессирующей патологией знаний о действительности, о самих себе и других. Накапливающиеся мифы и предрассудки в общественном мнении не просто обедняют картину современных процессов, но и ведут к умственной и моральной деградации, примитивизации общества, внешне выражающейся как архаизация социальных практик, структур власти и взаимодействия с ними населения. Действенность пропаганды (в тех случаях, когда она эффективна) объясняется тем, что она всегда опирается не просто на стереотипы и давно затверженные идеологические и речевые клише, но что отбор последних (их селекция и аккумуляция в массовом сознании, «осаждение» в рутинных слоях культуры повседневности) сам по себе соответствует семантике комплексов массового сознания. Раз приняв определение реальности (конструкцию реальности), структурированное в соответствии с комплексами неполноценности, ресентимента, ущемленности, страхов, фрустраций, подавленных желаний и тому подобного, далее массовое сознание работает только на подтверждение сложившейся картины реальности. Воспринимается только та информация, которая соответствует структуре пропаганды, и отсекается все то, что не укладывается в данную схему.

Респонденты на фокус-группах, проводимых в отделе качественных исследований «Левада-Центра» по проблемам текущей политики, в частности об отношении к присоединению Крыма к России и конфронтации в Донбассе, роли России в этом конфликте, ясно давали понять, что не хотят и слышать другой информации, кроме той, что транслируется центральными каналами российского телевидения. Приведу один отрывок из расшифровки такой дискуссии (декабрь 2014 года, состав участников: москвичи, высшее образование, занятость: сервис, мелкое предпринимательство, торговля; модератор – А. Г. Левинсон):

«Модератор: Откуда вы знаете то, что вы сейчас рассказывали?

Респондент: Первый канал. Общение с людьми.

М.: Какими?

Р.: Обычные люди, которые знают больше меня…

М.: Откуда они это знают?

Р.: Я у них не спрашивал, откуда они знают.

М.: Хорошо. А вам как кажется?

Р.: Как мне кажется? Я не знаю.

М.: А почему вы им верите?

Р.: А я им верю. Потому что то, что они говорят, с моим мнением совпадает.

М.: Мы с вами живем в Москве. Америка довольно далеко отсюда. Откуда много людей за этим столом так много знают о планах Америки?[68]

Р.: Средства массовой информации.

Р.2: Мы не можем знать. Мы можем предполагать.

М.: А почему вы предполагаете, что планы именно такие?

Р.: Все к тому идет.

М.: Что идет?