Возвратный тоталитаризм. Том 1

Это безропотное «рулите нами» предполагает ничем конкретно не подкрепленное (идеологическое) представление о том, что «они» («начальство») будут стараться сделать что-то нужное или важное для «нас всех». На этом (навязанном сверху, а потому очень условном, ограниченном отношениями «господство – подчинение») тезисе о благих намерениях начальства держится легитимность власти и администрации разного уровня. Такое представление («власть должна…») является важнейшим компонентом общественного порядка, скрепляющим самые разные плоскости социального существования. Поскольку эта сфера вынесена за рамки ответственности и дееспособности обывателя, отношения такого рода никак не артикулированы в повседневном языке, а потому не поддаются рефлексии обычного человека, его возможностям их рационализации. Данные представления лежат ниже уровня коллективного или массового понимания (это область коллективного бессознательного, как сказал бы психоаналитик). Поэтому такие компоненты массового сознания безусловны, они воспроизводятся так, как воспроизводятся все традиционные формы поведения – через подражание, внушение, целостно и некритично, но именно поэтому они обладают особой силой и значимостью. Если в своем ближайшем кругу человек сознает себя вполне дееспособным и ответственным субъектом, то по отношению к политике в стране в целом, к «общему делу» он воспринимает себя как существо отчужденное и социально зависимое, неполноценное или недееспособное (табл. 43.1–45.1, рис. 24.1–26.1)[88].

Отсутствие представлений о целях и направлениях политики руководства страны восполняется иррациональностью веры в значимость и верность его курса при отказе от участия и ответственности самих людей за последствия. Однако важно подчеркнуть, что «отсутствие» не означает «пустоты», дефицита ясных знаний (которые могли бы порождать потребность восполнения и соответствующую мотивацию действий). Напротив, в российском массовом сознании эта сфера наполнена смыслом, другое дело, что подобные представления не могут быть компонентами мотивации действия (если не считать отказ от действия тоже поведением), они не предполагают интереса к проблемам, выходящим за рамки повседневной компетенции обывателя, то есть собственной включенности в проблематику власти, распределения ресурсов, принятия решения и ответственности за их последствия. Такие представления могут быть сведены к давней советской формуле: «Начальство лучше знает». Это не пустота и не отсутствие[89].

Подобное отношение оказывается возможным, только если сами представления о намерениях, действиях, интересах власти глубоко архаичны, «нуминозны» и не подлежат критической оценке, они окружены или защищены своего рода табу на обсуждение (через чувство некомфортности, нежелательности поднимать эти темы). Технически (с социологической точки зрения) такого сорта представления транслируются средствами коммуникации, которые не контролируются повседневными опытом и возможностями респондентов, а именно: работой идеологических структур (включая образовательные учреждения, выступления политиков, телевизионную пропаганду), занимающих в общественном мнении статус более авторитетных инстанций, чем статус обычного человека. Помимо этого, такого рода коммуникации сопровождаются массовыми государственными церемониалами и празднествами, электоральными кампаниями, они поддержаны институтами оправдания и защиты власти, ее легитимации, не имеющими никакого отношения к проблемам обычных людей. Их эффективность определяется не отдельными аргументами и примерами, а непрерывностью воздействия, что в каком-то плане повторяет целостность традиционных механизмов воспроизводства образца – действия, в котором нельзя выделить целевые или инструментальные компоненты, как всякая традиция или обычай они воспроизводятся целиком (равно как и социализация к ним точно так же повторяет весь образец действия, обучение происходит в процессе самого действия).