Читаем Возвратный тоталитаризм. Том 1 полностью

Март 2015 года. N = 1600. Сумма ответов 125 %, респондент мог указать несколько вариантов; суммарная доля негативных суждений = 58 %, позитивных = 21 %.


Сознание собственной силы, возникающей из извращенного восприятия критики политики путинской России мировым сообществом, ведет к тому, что проекция на внешний мир усиливающейся агрессивности российского руководства и солидаризирующегося с ним общества (чувство «враждебности» к России окружающих стран) оборачивается иллюзорным представлением о том, что за уважение к России в мире резко выросло. Если в 2012 году так думали 25 % опрошенных, то в августе 2014 года – уже 44 %, напротив, доля ответов «уважение к России сократилось» снизилось с 32 до 22 % (табл. 94.1). Сами индикаторы «уважения в мире» к России ведут себя очень неустойчиво, поскольку новых оснований для уважения, соответствующих критерием развитых стран (достаток, социальная справедливость, правовая защищенность граждан), не появилось; мотивы уважения, по мнению опрошенных, остаются прежними, советскими – инерция страха перед ядерным оружием. За 17 лет доля таких ответов увеличилась в 2.5 раза – с 13 до 33 %, ракетно-ядерный шантаж Путина («не надо забывать, что Россия обладает ядерным оружием») стал ведущим поводом для «уважения», оттеснив обладание «богатыми сырьевыми ресурсами». Подавляемое чувство презираемого народа («Россию никто в мире сегодня не уважает» – 25 % всех ответов + 20 % затруднившихся ответить на вопрос, кто и за что собственно ее уважает, что образует доминанту коллективных представлений в конце 1990-х годов) к настоящему времени практически полностью вытеснено из массового сознания: 0 % и 4 % затруднившихся ответить (табл. 97.1).


Таблица 95.1

Как, по вашему мнению, относятся к России на Западе?


Таблица 95.1

За последние 10 лет уважение к России в мире увеличилось, уменьшилось или осталось таким, как было?


Таблица 97.1

Что прежде всего вызывает сегодня уважение к России со стороны других государств?


N = 1600. В % к числу опрошенных. Ранжировано по последнему замеру.

Защитные барьеры и механизмы компенсации

Преобладание негативных оценок при взгляде на себя «чужими глазами» указывает на сохраняющийся пласт моральных представлений, не подлежащих воздействию пропаганды. Этот уровень самосознания и остаточной культуры играет чрезвычайно важную роль в структуре идентичности и организации посттоталитарного общества. Он придает некоторую устойчивость социальной системе и свидетельствует о том, что страна не совсем безнадежна. Вместе с тем этот пласт значений порождает глубокую двойственность ценностно-нормативной системы, оруэлловское двоемыслие и хроническую фрустрированность массового сознания, выход из которого представляется весьма проблематичным. Психологическое (иллюзорное) снятие, преодоление этой двойственности производится, как уже приходилось об этом говорить, путем дискредитации самого источника фрустрации – Запада. Не ставя под сомнение саму ценностную основу современности или «идеального Запада», Запада как ориентира модернизационных процессов, пропаганда и вслед за ней общественное мнение переносит акцент на представителей Запада, сужая тем самым проблему до злонамеренности или неадекватности политиков или критиков России. Блокирование любых аргументов и высказываний, исходящих от Запада, достигается нейтрализующей, априорно дисквалифицирующей оппонента установкой: Запад пристрастен, пользуется нечестными приемами, поэтому Россия не нуждается в выслушивании обвинений в свой адрес. Этот один из способов девальвации обвинений России. Другой – обвинение в лицемерии или двойных стандартах, позволяющих освободиться от необходимости следовать общепринятым нормам взаимоотношений между государствами, раз их не соблюдают самые могущественные страны: США лицемерно пытаются заставить другие страны соблюдать нормы международного права, хотя сами не всегда им следуют (так считают 70–76 %). В итоге у россиян совершенно «закономерно» возникает комплекс «жертвы» («США постоянно оказывают давление на Россию, заставляя ее делать то, что они хотят» – в среднем на протяжении последних 7 лет так считают 71 %), благодаря чему они могут воспринимать себя как объект внешнего давления и принуждения, снимая тем самым с себя необходимость следовать моральным обязательствам современного мира.


Таблица 98.1

Почему вы считаете, что нам не нужно обращать внимание на критику Запада?


Перейти на страницу:

Все книги серии Либерал.RU

XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной
XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной

Бывают редкие моменты, когда в цивилизационном процессе наступает, как говорят немцы, Stunde Null, нулевой час – время, когда история может начаться заново. В XX веке такое время наступало не раз при крушении казавшихся незыблемыми диктатур. Так, возможность начать с чистого листа появилась у Германии в 1945‐м; у стран соцлагеря в 1989‐м и далее – у республик Советского Союза, в том числе у России, в 1990–1991 годах. Однако в разных странах падение репрессивных режимов привело к весьма различным результатам. Почему одни попытки подвести черту под тоталитарным прошлым и восстановить верховенство права оказались успешными, а другие – нет? Какие социальные и правовые институты и процедуры становились залогом успеха? Как специфика исторического, культурного, общественного контекста повлияла на траекторию развития общества? И почему сегодня «непроработанное» прошлое возвращается, особенно в России, в форме политической реакции? Ответы на эти вопросы ищет в своем исследовании Евгения Лёзина – политолог, научный сотрудник Центра современной истории в Потсдаме.

Евгения Лёзина

Политика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Возвратный тоталитаризм. Том 1
Возвратный тоталитаризм. Том 1

Почему в России не получилась демократия и обществу не удалось установить контроль над властными элитами? Статьи Л. Гудкова, вошедшие в книгу «Возвратный тоталитаризм», объединены поисками ответа на этот фундаментальный вопрос. Для того, чтобы выявить причины, которые не дают стране освободиться от тоталитарного прошлого, автор рассматривает множество факторов, формирующих массовое сознание. Традиции государственного насилия, массовый аморализм (или – мораль приспособленчества), воспроизводство имперского и милитаристского «исторического сознания», импульсы контрмодернизации – вот неполный список проблем, попадающих в поле зрения Л. Гудкова. Опираясь на многочисленные материалы исследований, которые ведет Левада-Центр с конца 1980-х годов, автор предлагает теоретические схемы и аналитические конструкции, которые отвечают реальной общественно-политической ситуации. Статьи, из которых составлена книга, написаны в период с 2009 по 2019 год и отражают динамику изменений в российском массовом сознании за последнее десятилетие. «Возвратный тоталитаризм» – это естественное продолжение работы, начатой автором в книгах «Негативная идентичность» (2004) и «Абортивная модернизация» (2011). Лев Гудков – социолог, доктор философских наук, научный руководитель Левада-Центра, главный редактор журнала «Вестник общественного мнения».

Лев Дмитриевич Гудков

Обществознание, социология / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

21 урок для XXI века
21 урок для XXI века

В своей книге «Sapiens» израильский профессор истории Юваль Ной Харари исследовал наше прошлое, в «Homo Deus» — будущее. Пришло время сосредоточиться на настоящем!«21 урок для XXI века» — это двадцать одна глава о проблемах сегодняшнего дня, касающихся всех и каждого. Технологии возникают быстрее, чем мы успеваем в них разобраться. Хакерство становится оружием, а мир разделён сильнее, чем когда-либо. Как вести себя среди огромного количества ежедневных дезориентирующих изменений?Профессор Харари, опираясь на идеи своих предыдущих книг, старается распутать для нас клубок из политических, технологических, социальных и экзистенциальных проблем. Он предлагает мудрые и оригинальные способы подготовиться к будущему, столь отличному от мира, в котором мы сейчас живём. Как сохранить свободу выбора в эпоху Большого Брата? Как бороться с угрозой терроризма? Чему стоит обучать наших детей? Как справиться с эпидемией фальшивых новостей?Ответы на эти и многие другие важные вопросы — в книге Юваля Ноя Харари «21 урок для XXI века».В переводе издательства «Синдбад» книга подверглась серьёзным цензурным правкам. В данной редакции проведена тщательная сверка с оригинальным текстом, все отцензурированные фрагменты восстановлены.

Юваль Ной Харари

Обществознание, социология
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Миф машины
Миф машины

Классическое исследование патриарха американской социальной философии, историка и архитектора, чьи труды, начиная с «Культуры городов» (1938) и заканчивая «Зарисовками с натуры» (1982), оказали огромное влияние на развитие американской урбанистики и футурологии. Книга «Миф машины» впервые вышла в 1967 году и подвела итог пятилетним социологическим и искусствоведческим разысканиям Мамфорда, к тому времени уже — члена Американской академии искусств и обладателя президентской «медали свободы». В ней вводятся понятия, ставшие впоследствии обиходными в самых различных отраслях гуманитаристики: начиная от истории науки и кончая прикладной лингвистикой. В своей книге Мамфорд дает пространную и весьма экстравагантную ретроспекцию этого проекта, начиная с первобытных опытов и кончая поздним Возрождением.

Льюис Мамфорд

Обществознание, социология