Возвратный тоталитаризм. Том 2

Подобное описание давно стало тривиальным и многократно подтверждаемым фактом для социологов. Поэтому сомнения вызывают не качество исследований, а сама подобная постановка исследовательской задачи. Она исходит из латентной посылки об универсальной адекватности транзитологической парадигмы, то есть из того, что Россия – «развивающаяся страна», в которой своя особая демократия и свой особый рынок, что в России наблюдаются все те же процессы, что и в других странах переходного типа, но, может быть, трансформационные изменения происходят не так быстро и не столь успешно, как у других[67]. Именно это обстоятельство – методологическая генерализация исходных оснований для анализа и вызывает возражения, поскольку сама подобная логика не принимает во внимание институциональный контекст посттоталитарного социума и возможности его воспроизводства. Поэтому, прежде чем выдвинуть аргументы несогласия с такой общепринятой интерпретацией, очень кратко представлю результаты исследований «Левада-Центра», с тем, чтобы можно было яснее очертить поле расхождений. Я взял данные опроса (докризисного) 2012 года и кризисного – 2016 года.

Подчеркну, что принципиальной разницы в доходах (то есть такой, чтобы она производила смену паттернов образа жизни) у респондентов с разными социально-демографическими характеристиками нет (табл. 164.2). У респондентов с высшим образованием, в сравнении с респондентами с неполным средним образованием, душевой доход выше лишь в 1,5 раза. Заметно выделяется в этом плане лишь Москва.

Таблица 163.2.1

К какому из следующих социальных слоев вы бы отнесли себя и свою семью?

Сентябрь 2012 года. N = 1600. В % к числу опрошенных, 100 % по строке, наполнение «высшего слоя» (15 человек) в выборке слишком мало и статистически не значимо, данные приводятся лишь для демонстрации отсутствия признаков формирования социального «слоя» или «класса».

Таблица 163.2.2

К какому из следующих социальных слоев вы бы отнесли себя и свою семью?

Сентябрь 2012 года. N = 1600. 100 % по столбцу.

Как следует из приведенных ниже данных (табл. 168.2), 77 % опрошенных существенно ограничены в своих повседневных запросах и потреблении. Приобретение отдельных предметов из потребительского набора никак не может служить индикатором разных жизненных стратегий.

Таблица 164.2

Среднедушевой доход респондентов в зависимости от социально-демографических характеристик

Сентябрь 2012 года. N = 1600.

На протяжении всех 1990-х годов основная масса населения (примерно 70–73 %) воспринимала все происходящее, испытывая ощущение хронического снижения своего общественного положения, утраты прежнего статуса, заданного рамками директивной государственно-распределительной экономики (и присущих этой системы организации труда, мобильности, доходов, аспираций). После краха этой системы и начавшихся в 1990-х годах реформ вплоть до середины 2000-х шло интенсивное перемешивание и турбулентное «перемещение» статусных групп[68]. Одни респонденты (по их субъективным самооценкам) поднимались на 1–2 ступени воображаемой лестницы статусов, другие опускались на какой-то момент, но поднимались в следующие годы (шаг замера изменений составлял условные 5 лет) и т. п. Но основной тренд заключался в увеличении численности нижних страт, куда сваливались деклассированные остатки прежних иерархических групп и категорий госслужащих (табл. 163.2.1–163.2.2). Устойчиво «поднимались» (и, безусловно, «выиграли» от происходящих перемен) по общественной лестнице всего 6 % опрошенных. Острее и болезненнее свою нестабильность или снижение статуса переживали те, кто ранее, в советское время занимал относительно авторитетные или уважаемые, престижные позиции (управленцы среднего звена, бюрократия и, служащие – учителя, врачи, ИТР).

Таблица 165.2.1

К какому из следующих социальных слоев вы бы отнесли себя и свою семью?

Май 2016 года. N = 1600. В % к числу опрошенных, 100 % по столбцу; «высший слой» – статистически не значимая категория опрошенных.

Таблица 165.2.2

К какому из следующих социальных слоев вы бы отнесли себя и свою семью?