Возвышение империи

Митрак, стоя на краю крыши, учинял опустошение в рядах врага почти каждой выпущенной стрелой. Только три седока добрались до деревенских ворот.

Не обращая внимания на первых двух, Эсккар прицелился в главаря и пустил стрелу в его лошадь — легкую мишень, по которой даже Эсккар не мог промахнуться с такого близкого расстояния. Животное закричало и заметалось по дороге, прежде чем споткнуться и остановиться. Как седок ни цеплялся за шею раненой лошади, он не удержался и рухнул на землю. Второй разбойник тоже упал, но последний всадник направил свою лошадь прямиком на повозки, и кобыла взвилась в воздух.

Лошадь и седок пронеслись над повозками и приземлились на другой стороне. Но тут одна из тяжелых стрел Митрака ударила наездника высоко в плечо, и разбойник рухнул с лошади как раз в тот миг, когда она приземлилась.

— Держите этого человека! — закричал Эсккар. — Не дайте ему уйти!

Он вытащил из ножен меч.

Главарь разбойников сильно ударился при падении, но уже успел подняться на ноги и с мечом в руке побежал к воротам. Лишившиеся лошадей враги при виде повозок повернули обратно. Тупые скоты побежали на площадь, откуда явились. На мгновение пространство перед воротами опустело.

Глядя на лошадь, бродящую снаружи в нескольких шагах от входа в деревню, предводитель разбойников рванулся туда.

Эсккар преградил ему путь.

— Брось меч!

Тот оказался настоящим воином: он стремительно бросился на Эсккара, направив меч в голову противника. Враг знал, что он в ловушке, но у него еще есть возможность спастись, если он сможет выбраться из деревни.

Меч Эсккара, сделанный из самой лучшей бронзы, взлетел, отражая удар, громкий звон столкнувшихся клинков заглушил прочие звуки битвы. Не успел враг опомниться, как Эсккар опустил плечо и ударил главаря в грудь.

Двое мужчин шумно сшиблись. Разбойник бил с разбега и поэтому сильно, но Эсккар был мощнее и вложил в удар весь свой вес.

Воздух вырвался из легких бандита. Задыхаясь, он рухнул на землю и не успел встать, как один из воинов прыгнул на него, наступив на руку с мечом, а Эсккар опустил свою сандалию на вражеский клинок как раз рядом с рукоятью. Разбойник выпустил бесполезное оружие и схватился было за висевший у его пояса нож, но Эсккар приставил острие меча к шее врага. Тот замер, хотя глаза его перебегали от Эсккара к мечу и обратно.

Пленник не успел ничего решить, как воин Эсккара сорвал с пояса разбойника нож и крепко стукнул его рукоятью по лбу. Это на несколько мгновений утихомирило врага, и, прежде чем он снова начал сопротивляться, воин перерезал завязки его сандалий, перевернул пленника на живот и начал скручивать его запястья за спиной.

Эсккар держал меч у шеи разбойника до тех пор, пока тому не связали руки.

— Командир! Сюда!

Эсккар повернулся и увидел другого воина, помогавшего защищать ворота. Тот перелез через тележки и поднял на ноги раненого, из плеча которого все еще торчала стрела. Пленник морщился от боли — то ли из-за раны, то ли оттого, что его страж заломил ему руку за спину и держал у его горла нож.

Эсккар отпихнул с дороги повозки, чтобы эти двое могли войти в деревню.

Появился Хамати, держа в руке лук с лежащей на тетиве стрелой — он шагал так уверенно, будто шел по тренировочному плацу в Аккаде. На его широком лице играла широкая улыбка.

— Я видел, как он на вас замахнулся, командир, — сказал Хамати. — Немногие сумели бы отбить такой удар.

Эсккар опустил глаза на оружие, которое все еще держал в руке, потом снова поднял взгляд на Хамати. Там, где столкнулись два клинка, виднелась крошечная зазубрина, но никаких серьезных повреждений на мече не было, хотя Эсккар знал: обычный меч разлетелся бы на куски от такого неистового удара.

— Подарок Треллы уберег меня.

Огромный меч, тщательно сработанный из самой прочной бронзы лучшим мастером Аккада, ковался несколько месяцев. Трелла приказала сделать меч специально для Эсккара, и это оружие не раз спасало ему жизнь.

— Как все прошло, Хамати? — спросил Эсккар.

— Как мы и ожидали. Когда они въехали на рынок, мы выпустили несколько стрел по лошадям. Те запаниковали. Бедные животные начали пятиться и метаться, и два человека слетели наземь. Мои люди продолжали стрелять. Каждый из нас выпустил не меньше пяти стрел, и это отбило у разбойников желание сражаться.

Эсккар не был большим знатоком чисел, но некоторые давались ему легче других. Лошади, люди, стрелы — такого рода подсчеты он мог делать достаточно быстро. Хамати и шесть его воинов выпустили тридцать пять стрел примерно за двенадцать-пятнадцать секунд. За те же самые пятнадцать секунд Митрак, стоя на крыше, выстрелил по меньшей мере семь раз, поскольку стрелял быстрее всех остальных. Почти сорок пять стрел были пущены в толпу человек из шестнадцати; некоторые не успели добраться до площади, когда остальные нарвались на засаду.

— У нас есть потери?

Хамати негодующе фыркнул.