Возвышение Королевы (ЛП)

Я вхожу в дом, готовый найти Аврору и заставить ее заговорить. Это давно назрело. Конечно, она также не любит держаться подальше от своей фирмы и своей странной подруги.

— Сэр? — нерешительный голос Марго останавливает меня у подножия лестницы.

Она стоит с молчаливым Томом.

— Да?

Ее кожа бледна, и она несколько раз сглатывает, но ничего не говорит.

Мои внутренние сигналы тревоги срабатывают в одно и то же время.

— Что происходит, Марго? Что-то случилось с Авророй?

Я проверил несколько часов назад, чтобы убедиться, что она пообедала, и Марго ничего не упомянула.

— Что происходит? — говорю я строгим голосом, когда ни один из них не произносит ни слова.

Наконец-то это делает Марго.

— После того, как я принесла ей обед, мисс Аврора... она...

— Что?

— Кричала. Крушила все. Грохот был слышен снизу. Сейчас она немного успокоилась, но это было так похоже на...

Том качает головой, глядя на нее, и она плотно сжимает губы.

Но я знаю, с кем она собиралась ее сравнить, даже если не произнесла этих слов.

Схожа с Алисией.

Блядь.

Я ослабляю галстук, поднимаясь по лестнице, затем поворачиваю ключ в замке. Сцена, которую я вижу перед собой, это полный гребаный хаос.

Журнальный столик перевернут вверх дном, одежда брошена на пол, часть порвана, а лампа разбита вдребезги сбоку от кровати.

Я вхожу внутрь и закрываю дверь, кладя ключ в карман.

Поскольку Аврору нигде не видно, я ожидаю, что она в ванной. Я делаю несколько шагов, когда она бросается за мной к двери.

Я хватаю ее за запястье, осторожно, чтобы не повредить ее раненые ладони. Пластыри уже окровавлены, а это значит, что она снова вскрыла свои раны.

Опять.

Не то чтобы это должно удивлять, учитывая тот ущерб, который она причинила. Эта гребаная женщина совершенно не заботится о своей собственной безопасности.

Она бьется об меня, ее лицо красное, а распущенные черные волосы разлетаются во все стороны.

Я хватаю ее за горло и прижимаю к матрасу. Мое тело подавляет ее, когда я нависаю над ней.

— Остановись.

Она извивается, одной рукой ударяя меня по груди, но другая остается неподвижной рядом с ней. Ее лицо бледное — за вычетом раскрасневшихся щек. Ее губы потрескались и потеряли свой естественный розовый оттенок, а порез сбоку тоже окровавлен. Ее темно-голубые глаза безумны, зрачки расширены это может быть из-за недосыпа, или из-за приступа гнева, или из-за того и другого.

— Ты вскрываешь свои гребаные раны, Аврора. Что с тобой не так?

— Ты. — она тяжело дышит — так сильно, что ее слова заглушаются дыханием. — Если ты не отпустишь меня, то пожалеешь об этом.

— Да?

— Не стоит недооценивать меня, Джонатан. Я слишком долго жила вне дома. Я могу причинить тебе вред.

— Тогда почему ты этого не делаешь?

Она поднимает руку, которая всего несколько мгновений назад безвольно лежала рядом с ней. Я думал, что у нее идет кровь только потому, что она снова вскрыла рану, но оказалось, что она сжимала осколок стекла. Она направляет его мне на шею, ее дыхание все еще прерывистое и неровное, но глаза горят уверенной решимостью.

Эта гребаная женщина совершенно не думает о своей безопасности, если бы она прижимала осколок стекла к своей уже раненой ладони. Или, может, пара травм не имеет для нее значения, пока она может бегать.

Она в этом эксперт.

Убегать к чертовой матери.

— Что ты собираешься с этим делать, Аврора? Перережешь мне горло?

— Я сделаю это, если ты меня не отпустишь.

— Единственный способ, которым я тебя выпущу, это если ты, блядь, заговоришь, так что ты можешь пойти на это.

— Я не могу здесь оставаться.

— Почему не можешь?

— Я просто не могу. — ее голос срывается.

— Попробуй еще раз.

— Отпусти меня, Джонатан, пожалуйста.

— Нет.

— Я сделаю тебе больно.

— Давай.

— Я действительно причиню тебе вред.

— Тогда, блядь, сделай это.

Она прижимает осколок к моему горлу, и я вижу, как расширяются ее глаза, прежде чем чувствую боль от пореза.

Затем моя кровь приливает к ее лицу.

Глава 10

Аврора

Горячая жидкость попадает мне на щеку, нос, рот, и я чувствую привкус металла.

Кровавый металл.

О боже мой. О боже мой.

Моя рука неудержимо дрожит, и я отпускаю осколок стекла, позволяя ему упасть на матрас. Кровь пачкает белые простыни, окрашивая их в красный.

Нет, нет…

Воспоминания о том дне нахлынули на меня. Налитые кровью глаза, отсутствующий взгляд, кровь, которая стекала по ее рукам.

Это происходит снова. Это возвращается.

Джонатан отталкивается от меня, садится на кровать и стонет. Это наконец выводит меня из оцепенения.

О боже мой. Я сделала это с Джонатаном. Я... я перерезала ему горло.

— О Боже мой... — я громко выдыхаю, когда сажусь ему на колени и прижимаю дрожащую руку к ране на его шее. — Мне так жаль, так т-так жаль, я... я н-не это имела в виду, я только хотела… Мне т-так жаль...

— Я выживу, — он говорит это с достаточной легкостью, чтобы это успокоило меня.

Но это не успокаивает. Все, на чем я могу сосредоточиться, это кровь, просачивающаяся сквозь мои пальцы, покрывающая их. Я сделала это. Как папа.

Я такая же, как отец.

О, Боже.

Меня сейчас вырвет.