Возвышение падших (СИ)

В один миг серые глаза Филиз Султан похолодели, словно покрылись коркой льда, из них ушло смятение и смущение. Остались лишь холод, укор и обвинение в предательстве.

Тёмно-карие глаза шехзаде Баязида посерьёзнели и сначала тоже похолодели, а после, будто опомнившись, он улыбнулся то ли виновато, то ли ободряюще, и его глаза в след за этим потеплели.

Растерявшись, Филиз Султан перестала отступать, замерла и медленно обратила к сопернице, отобравшей у неё любимого мужчину, ещё более ледяной и пронзительный взгляд. Эмине-хатун от него вздрогнула, перестав смеяться и стушевавшись.

Сложив руки перед собой в замок, Филиз Султан показательно поклонилась, а после развернулась и быстро, едва ли не бегом, покинула террасу. Оказавшись в своих тёплых и душных, в сравнении с террасой, покоях, она тихо, дабы не разбудить дочь, захлопнула двери террасы и прислонилась к ним спиной.

Шумно выдохнув, султанша прикрыла веки и приложила ладони к лицу в попытке закрыться от всего: от реальности происходящего, которая ранила её и причиняла боль, от этих покоев, пустых и забытых им, шехзаде Баязидом, от своих чувств и переживаний, которые бушевали в ней подобно шторму.

Неизвестно, сколько она так простояла, не двигаясь и стараясь успокоиться, но неожиданно послышались скрип и звук шагов. Убрав руки от лица, Филиз Султан растерянно обратила серые глаза к распахнутым дверям, в которых стоял шехзаде Баязид.

Он выглядел также, как и некоторое время назад на своей террасе с Эмине-хатун. Наспех наброшенная белая рубашка, взлохмаченные тёмные волосы. Только он уже не улыбался и не было в его тёмно-карих глазах тех лёгкости, открытости и веселья, с которыми он смотрел на Эмине-хатун.

Одолев растерянность и волнение, вызванные его неожиданным появлением, Филиз Султан как можно более холодно и сдержанно улыбнулась, а после поклонилась.

— Шехзаде, — подчёркнуто вежливо произнесла султанша. — Чем обязана вашему визиту?

— Брось, — устало ответил шехзаде Баязид, медленно подойдя к ней. — К чему это, Филиз?

Она промолчала. Выпрямила спину, расправила плечи и сложила руки перед собой в замок — поза, выдающая её напряжение и желание показаться холодной, сдержанной и равнодушной. Но её выдавали глаза. В них, словно в сером море, плескались чувства, которые она не могла скрыть.

— Дети спят? — спросил мужчина, будто не зная, что ещё сказать. Он огляделся в покоях с неловкостью.

— Разумеется.

Шехзаде Баязид вздрогнул от непривычного холода и равнодушия в её голосе. Снова обратив к ней взгляд, он нахмурился, а после сделал два шага вперёд, сократив между ними расстояние. Его смуглая рука мягко коснулась её щеки, после длинного локона тёмных волос.

Филиз Султан позволила себе всего на секунду насладиться его прикосновениями, а после отпрянула. Отойдя в сторону, она повернулась к нему спиной и обхватила себя руками словно в защитном жесте.

— Эмине-хатун, наверное, уже заждалась вас в ваших покоях.

Послышался тяжёлый вздох, а после звук шагов, отчего Филиз Султан напряглась. Если он снова к ней прикоснётся, она уже не сможет совладать с собой, со своими чувствами и желаниями. Забудет о гордости, станет умолять, чтобы вернулся к ней, остался этой ночью в её покоях и не возвращался в свои покои, где его ждала она.

Но он не прикоснулся.

Шехзаде Баязид встал за её спиной, дыша размеренно и спокойно. Султанша чувствовала на себе тяжесть его взгляда.

— Ты же знаешь, что занимаешь особое место в моём сердце, Филиз.

— Похоже, с этого особого места в твоём сердце меня потеснила Эмине-хатун, — холодно и с не присущей ей язвительностью ответила Филиз Султан.

Она и сама удивилась своим словам и тону, которым они были произнесены. Да и не только им удивилась. В ней проснулись те чувства и эмоции, о существовании в которых она не подозревала.

Боль, ревность, зависть, негодование, злость… Прежде этому не было места в её мыслях, в её сердце.

Но прежде всё было хорошо. Не было Эмине-хатун — не было причин испытывать боль, ревновать, завидовать, негодовать и злиться. Она была счастлива.

— Никто и никогда не потеснит тебя, — мягко проговорил шехзаде Баязид. — Ты — моя семья. Мать моих детей. Человек, которому я безоговорочно доверяю.

Филиз Султан резко развернулась, больше не в силах изображать холодность, не в силах сдерживать себя. Её серые глаза наполнились слезами, которые заструились по её лицу.

— Тогда объясни мне, почему в нашей жизни появилась Эмине? Ты считаешь меня частью своей семьи, матерью твоих детей и человеком, которому ты безоговорочно доверяешь. Таково моё “особое” место в твоём сердце, не так ли? А какое место отведено Эмине?

— Филиз… — устало выдохнул шехзаде Баязид.

— Я надеялась, что я для тебя ещё и любимая женщина или хотя бы просто жена. Если ты не считаешь меня таковой, возможно, это и есть место Эмине?

Она говорила громко, почти кричала, выплёскивая всё то, что неделями держала в себе. Видимо, проснувшись от этого, Эсма Султан, непонимающе нахмурившись и сонно потирая глаза, в ночной рубашке вышла из внутренней комнаты в покои.