Возвышение Сталина. Оборона Царицына

Уже после сосредоточения в районе станции Белая Калитва, во время движения к станции Жирново и Ковылкино в штаб 5-й армии стали поступать донесения и жалобы, что в эшелонах 3-й армии с прямого попустительства одного из их руководителей, Вишневского (эсер), творится дезорганизаторская работа, разрушается дисциплина и анархически настроенные лица начинают брать верх. Их агитация была несложной, а именно: не допустить объединения отрядов и не дать возможности восторжествовать ворошиловской идее учета и контроля над расходованием имущества 80 эшелонов. Провокаторы распускали слухи, что ворошиловская армия, как наиболее сильная и дружная, стремится путем «учета и контроля» забрать все имущество в свои руки, с тем чтобы расходовать его по своему усмотрению. «Никакой реорганизации, оставить так, как есть», – твердили пробравшиеся в эшелоны преступные элементы и провокаторы, работавшие на дело белоказачьей контрреволюции.

Участники этого похода в своих воспоминаниях пишут:

«Уже подойдя к Морозовской, мы установили, что отдельные авантюристические элементы собираются демагогически использовать намечающиеся нами мероприятия по реорганизации. Один из подобных „заправил”, так называемый командир 3-й армии Вишневский, был нами арестован. Тогда к нам явилась делегация с требованием его освобождения и с угрозами. Было ясно, что нам необходимо выбрать одно из двух: либо мы уступим, выпустив Вишневского, и тогда будем находиться под постоянной угрозой всяких демагогов и опасности дезорганизации всех неустойчивых „партизанских” отрядов, либо теперь же решимся заставить их подчиниться нам. Мы избрали последнее. Мы понимали, что в таких случаях решимость может оказать свое действие».

Тов. Ворошилов приказал объявить делегации, что Вишневский освобожден не будет и в случае дальнейшего неподчинения отряда он будет немедленно разоружен, причем было сказано, что броневые силы и бойцы готовы каждую минуту приступить к усмирению бунтовщиков, дезорганизаторов похода в столь трудной боевой обстановке. Это решение тов. Ворошилова и твердое указание немедленно приступить к учету всего имущества всех эшелонов, к установлению строгого контроля надо всем имело огромное дисциплинирующее значение. До учета и контроля, организованных тов. Ворошиловым, каждый считал, что эшелоны любого отряда и все, находящееся в них, – собственность данного отряда. После общего учета все прониклись сознанием, что все имущество, заключавшееся в 3000 вагонах и более чем в 100 паровозах, принадлежит всему советскому народу и от спасения людей будет зависеть спасение имущества огромной оборонной ценности.

Учет и контроль заняли несколько дней напряженной работы под руководством комиссии: Руднева, Магидова и Круссера. Несмотря на агитацию затесавшихся в эшелоны темных элементов и бандитов, которые грозили убить членов комиссии и не дать им возможность произвести учет, комиссии все же удалось справиться с этой трудной задачей. В дальнейшем уголовный элемент был выловлен и расстрелян.

Сейчас же после окончания работы по учету запасов в эшелонах были выделены товарищи, которые должны были строго следить за внутренним порядком эшелонов и организовать их обслуживание, так как движение становилось с каждым километром все труднее: начиная с Белой Калитвы и на восток, к станциям Морозовская, Суровикино, Чир, белоказаки не оставляли в сохранности ни одной станции и водокачки, взрывали железнодорожные мосты, железнодорожные стрелки, разбирали на несколько километров железнодорожный путь, впрягали волов, гнули ими рельсы и увозили их с собой далеко в балки.

Пришлось организовать постоянный специальный железнодорожный отряд; на отряд возлагались все работы по восстановлению железнодорожного пути. Несмотря на полное взаимодействие и взаимоподдержку боевого и железнодорожного отрядов, движение не превышало 4–5 км в сутки, а отдельные эшелоны продвигались на восток, от Лихой к Царицыну, по 2–3 км в сутки.

Участники похода рассказывают, что рабочие постепенно настолько пообжились в эшелонах, что чувствовали себя, как дома. У эшелонов можно было наблюдать детишек, игравших в наступление, употреблявших коробки из-под консервов вместо снарядов. Женщины стирали и сушили белье. В отдельных теплушках стояли кровати, небольшие, простые домашние зеркала, шумел самовар. Вблизи на разведенных кострах жарилось, варилось, и если эшелон начинал двигаться, то варившие на кострах протестовали и требовали подождать. Пролетавшие аэропланы уже не производили впечатления, и детвора выбегала на них смотреть. Во время пути до Царицына в некоторых эшелонах появились даже новорожденные.