Возвышение Сталина. Оборона Царицына

«Март 1918 года. Немецкие оккупационные войска, заняв Киев, двигаются на Харьков, ими уже занят Конотоп. Я с пролетарским отрядом луганчан и двумя бронепоездами моряков веду непрерывную перестрелку с немецким „бронепоездом” и пехотой. Со стороны немцев вдоль полотна железной дороги проселком движутся, поднимая тучи пыли, колонны солдат. Орудийный и пулеметный огонь с нашей стороны заставляет колонны сойти с дороги, но движение продолжается. Усиленный огонь наших пушек и пулеметов наконец заставил колонну разбиться на небольшие группы, но люди по-прежнему шли в нашу сторону. В нашем отряде имелась прекрасная, из 19 человек, кавалерийская разведка. Отдаю распоряжение начальнику разведки выяснить, в чем дело. Через короткое время получаю сообщение, что идут наши же солдаты с румынского фронта. А через час примерно я имел возможность разговаривать с этими солдатами.

Что это были за люди! Тени, а не люди – так они были измождены, усталы и совершенно ко всему равнодушны. На все мои расспросы о немцах и о том, как они их пропустили через свой фронт, я не мог ничего добиться. Попытался было устроить импровизированный митинг, но из этого ровно ничего не вышло. На предложение поступить в отряд хотя бы двум-трем десяткам (из 400–500 вповалку лежавших, ко всему безучастных, тоскливо глядевших людей) не нашлось ни одного желающего. Больше того, ни один человек не вступил со мною в спор, даже в разговор. „Хвате з нас, навоювались, годи”, – раздавались отдельные голоса. Никто из этих людей не интересовался, кто мы, в кого стреляем, кто против нас. Стрельбу они воспринимали как нечто обычное, ставшее неизбежным, а потому и мало интересным. Они стихийно рвались домой отдохнуть»[17].

Но очень скоро, придя домой и несколько отдохнув, солдаты старой армии включались в революционно-классовую борьбу и, видя, что большевистская партия борется за их кровное дело против буржуазно-помещичьей белогвардейщины, стали вступать в регулярную Красную армию. Очень многие солдаты старой армии, особенно из артиллерии и инженерно-технических родов войск, делались инструкторами; многие становились в боевую линию фронтов Гражданской войны или, находясь в тылу, дрались в партизанских отрядах.

Находясь в районе станции Ворожба, тов. Ворошилов предложил созвать Военный совет из представителей всех отрядов, с тем чтобы попытаться объединить эти разрозненные самостоятельные мелкие отряды и заставить их начальников действовать по определенному плану. Так был создан партизанский штаб Ворожбинского района. Было решено перейти в наступление для обратного захвата Конотопа.

27 марта луганчане впервые столкнулись с немцами у станции Дубовязовка (15 км к востоку от Конотопа). Когда эшелоны подъехали километров на пять к Конотопу, пехота во главе с луганским полком была оставлена на ближайшем разъезде. Сгрузив на землю свои 6-дюймовые пушки, командиры отряда луганчан на передней площадке самодельного бронепоезда выехали вперед произвести глубокую разведку и вступить с немцами в бой. Навстречу им вышел из Конотопа германский бронепоезд, и сражение началось. Несколько дней продолжались бои отрядов Ворошилова с кайзеровскими захватчиками между Конотопом и Ворожбой. Частям 27-го германского корпуса с боями приходилось овладевать станциями Дубовязовка, Ворожба и другими.

В только что начинавшей развертываться Гражданской войне опытные военно-технические кадры у революции исчислялись единицами, так как подавляющее большинство офицерского состава оказалось на стороне контрреволюции. А поэтому вполне закономерно, что в первом сражении с немецкими оккупантами матрос Львов управлял огнем пулеметов, начальник артиллерии, бывший фейерверкер, сам наводил трехдюймовку; из штабного начальства старшим по званию оказался ефрейтор. Ни оперативного плана, ни письменных распоряжений, ни телефонов не было и в помине – все заменяли импровизация и революционная отвага пролетарской массы. Но для победы над регулярными германскими войсками одного героизма было мало.

Боевая обстановка с каждым часом решительно требовала иметь и оперативные планы, и письменные, и устные распоряжения, и телефоны, и т. д.

Бой с дивизиями 27-го германского корпуса под Конотопом и Ворожбой окончился отходом красных отрядов на харьковское направление. Сильный огонь германского бронепоезда, паровоз которого был все же подбит луганчанами, нанес значительный урон красным бойцам. Удачным попаданием оккупанты взорвали вагоны со снарядами, прицепленные к броневику красных. Значительные потери людьми вынудили начать отход на Ворожбу.

С арьергардными боями в районе Дубовязовка, Конотоп и под постоянным давлением германских войск отходили красные отряды в район Харькова. Несколько дней в этом районе шли кровопролитные ожесточенные бои. Большинство командиров отрядов было ранено (Сиверс, Киквидзе), тов. Чудновский, окруженный в районе станции Огульцы, покончил с собой, чтобы не сдаться в плен германцам.