Возвышение Удалова

— Лучше бы отпустил. Я сама ему поднесу дома, — сказала Ксения. — Где ты видела, чтобы главгор простого директора стройконторы из рук поил? Не кончится это добром.

Не могло быть более ошибочного мнения. Батыев выпил с Удаловым. От французского коньяка перехватило дух, и, прежде чем приняться за бутербродики, пришлось им похватать с минуту воздух ртами, как рыбам на суше. Но ничего, обошлось. Оба они были привычные.

Батыев искательно поднял взор к ополовиненной бутылке. Карась сказал: «С легким паром», дверь распахнулась от удара, так что все подскочили, а незнакомцы схватились за бедра — хотели достать табельное оружие, да не успели, и ворвалась на этот раз Ксения, которая поняла, что с переменой начальства есть надежда отспорить мужа.

— Снимай штаны! — закричала она, тяжело дыша, отчего ее полная упругая грудь бешено вздымалась. — Я покажу.

Батыев стоял, двигал ртом, но произнести ничего не смог. Удалов хотел было сказать, объяснить, но от принятого коньяка произошла временная местная анестезия языка. Карась зажмурился. Незнакомцы все еще рассуждали, стрелять или не стрелять, как Ксения завопила снова:

— Снимай штаны, говорят тебе!

Тут Батыев в полной тишине начал быстро рассупонивать ремень, не отрывая взгляда от грудей Ксении, а Удалов испугался, что он может, пользуясь служебным положением, соблазнить Ксюшу, и двинулся к нему, чтобы воспрепятствовать. Батыев отталкивал его локтем, повторяя почти беззвучно:

— Какая баба! Какая баба! Жанна д’Арк!

Штаны его упали на пол, обнаружив длинные серые трусы, а Удалов постарался подхватить их, только Ксения не потеряла присутствия духа. Она поглядела на мужские прелести Батыева и приказала ему:

— Одевайсь! Не про тебя спрос. Я хочу родинку у Удалова показать. Вспомнила я, на другой ягодице и поближе к серединке! Давай, Корнюша, покажи этому козлу свой зад.

Батыев стоял, придерживая едва державшиеся штаны, а Карась, который уже сообразил, что к чему, стал давиться от непочтительного смеха и объяснять, что Ксения — жена Корнелия Удалова из стройконторы и приняла космического путешественника за своего мужа, что и пытается доказать с помощью родинки, с которой произошел конфуз в присутствии товарища майора.

Ксюша тоже пришла в себя, смутилась, отвернулась от Батыева, и Корнелий, успокоив ее, как мог, вывел из кабинета. Ксения принюхивалась на ходу и уже подозревала мужа, что он придумал эту инсценировку, чтобы напиться с новыми приятелями. Но Корнелию удалось уговорить жену подождать немного в приемной у Марии Пахомовны.

Когда Удалов вернулся в кабинет, Батыев уже привел себя в порядок и, смущенно улыбаясь, протянул Удалову второй стакан коньяку. Карась стоял рядом и судорожно облизывался.

— Бабы у нас тут огонь! — сказал Батыев смущенно. — Опять конфуз с космонавтом — что же нам, русским людям, так не везет в межпланетном содружестве!

— Согласен, — сказал Удалов, принимая стакан.

— Давай за баб употребим, — предложил Батыев.

— Так она ничего, — сказал Удалов. — А сейчас за меня переживает. Можно понять. Сколько же прожили!

— Это бывает, — согласился Батыев. — Огонь баба!.. А ты женись на ней. Свадьбу сыграем. Как ее зовут, Семен?

— Ксения, — сказал Карась. — Ксения Удалова.

— Ну вот, женим тебя на Ксении. Найдешь свое человеческое счастье!

Батыев возмечтал, чтобы космический странник дал согласие. Это была бы инициатива, которую одобрит и Политбюро — такой шаг к межгалактической дружбе! А если устроить так, чтобы свадьбу сыграть у них…

— А меня к себе на свадьбу позовешь, — сказал Батыев. — Согласен?

Удалов согласился. Но сказал:

— Только вот перед соседями неудобно.

— С соседями поговорим.

— А сын?

— Сына я усыновлю, — сказал Батыев.

Больше у Корнелия аргументов не осталось, и они выпили по второму стакану.

Приятное тепло разлилось по утомленному происшествиями удаловскому телу. В голову ударило и принесло расслабление и добрую любовь не только лично к товарищу Батыеву, но и к другим, милым и отзывчивым людям.

— Ну и как там у вас? — спросил Батыев, усаживаясь напротив Удалова с бутербродиком в руке. — Большого прогресса достигли?

— Ничего, не жалуемся.

Удалов понимал, конечно, что его опять не за того принимают, но спорить не стал, не хотелось обижать хорошего товарища Батыева. За такой коньяк можно и душой покривить. А то еще снова привяжут.

— Долго к нам летели?

— Как вам сказать…

— Понимаю, понимаю… — Батыев окинул взглядом присутствующих в кабинете, но никто из них не изъявил желания уйти.

— Один добирались?

— Сюда-то?

— Сюда.

— Вот меня товарищи привезли. Товарищ Карась и еще один, его майором тут называли.

— Понятно. — В голосе Батыева звякнул металл. — С этими товарищами мы разберемся, поговорим, не беспокойтесь. От ошибок не гарантирована ни одна система. У нас ошибок меньше, чем в системе капиталистической эксплуатации, но, сами понимаете, люди есть люди… И хоть мы уже уничтожили социальные причины пьянства, хулиганства и проституции, отдельные случаи тем не менее имеют место под влиянием враждебной нам пропаганды.

— И проституция наблюдается? — удивился Удалов.