Возвышенное

Колин помнит, что это упрямство лучше, чем что-либо: он приземлился на велосипеде на выступ, глубоко дыша, держал баланс – взгляд сфокусирован, мышцы напряжены – и вдруг опора под ним дрогнула, и он свалился вниз. Велосипед понесся вниз, словно разрезающая воздух бритва, прямо на валун. Оттолкнувшись от него обоими колесами, он летит дальше, прямо на дно скалистого карьера. Колин приземлился рядом. Тело: в синяках. Рука: сломана.

– На следующий день я встретил тебя, – добавляет он. Колин все еще чувствовал тот кайф от прыжка, а потом была она – самая красивая из всех, кого он когда-либо видел. Это второе воспоминание было таким же четким.

Она произносит понимающее «Хм-м-м», потирая его пальцы своими, и по его руке вверх проносится щекотка. Он хочет большего. Ему почти больно от ее прикосновений. Это больше, чем просто гормоны. Его словно физически затягивает в ее пространство, и он вынужден прилагать усилия, чтобы держаться на приемлемом расстоянии. Он медленно отстраняется, сжимая руку в кулак.

– Интересно, какое прозвище было у тебя, – говорит он, отвлекая сам себя от внезапного порыва оттащить в сторону с тропы и накрыть своим телом. – Девушка С Хриплым Смехом?

Она фыркает и шлепает его по руке, как если он зря это сказал:

– Может быть.

– Девушка С Грешным Взглядом?

– Только для тебя, – на ее щеках на секунду появились ямочки.

– Точно, – смеется он, – Девушка, Которая Надирает Задницу Всем Парням На Уроках Химии?

Улыбаясь, она начинает отвечать и даже почти выпятила челюсть от гордости, но тут обращает внимание на его руки, сжатые в кулаках у его бедер, и ее выражение лица меняется.

– Что-то не так?

Он трясет своими руками, нервно посмеиваясь:

– Ничего.

– Ты расстроен?

Колин снова начинает идти, головой показывая, чтобы она присоединилась к нему. Он не знает, как это сделать, как это вообще когда-либо сделать. Она ему нравится. Он хочет, чтобы Люси была его девушкой во всех смыслах этого слова. Желание касаться ее и целовать почти удушающе.

– Колин?

Останавливаясь, он оборачивается:

– Что?

Она смеется над тем, как резко он остановился, и идет к нему:

– Что с тобой?

– Ты мне нравишься, – выпаливает он. – Сильно.

Его сердце сжимается, после чего стучит сильно и быстро, и он наполовину хочет развернуться и убежать. Вместо этого он смотрит, как на ее лице удивление сменяется восторгом.

– Вот как?

– И мне трудно быть так близко и не касаться тебя, – тихо признается он.

– Мне тоже, – вставая на цыпочки, шепчет она. – Но я хочу попробовать.

Он скользит языком по своему пирсингу.

– Я думаю об этом, – говорит она. Ее дыхание пахнет дождем и лепестками цветов. – Я хочу целовать тебя до тех пор, пока у тебя голова тоже не закружится от желания.

Только с четвертой попытки Колин смог заставить зазвучать собственный голос:

– Ты имеешь в виду, что у тебя кружится голова от желания меня?

Она снова приподнимается на носочках, и он чувствует свои губы на ее щеке. Он поворачивает голову и встречается не с ее ртом, а с ее быстро нырнувшей вниз головой, когда она снова встала на всю стопу. Прежде чем он смог отступить, немного растерянный и смущенный, ее рука прижалась к рубашке на его груди.

– Подожди, – произносит она. – Просто не торопись.

Сначала его щека, а потом нос едва коснулись ее губ, и он пододвигается ближе, надеясь, что она дрожит от предвкушения, а не от чего-то менее приятного. Она наклоняет голову, и он слегка касается ее губ своими, по-прежнему удерживая свои кулаки по бокам. Это иначе; ее кожа ощущается как-то иначе. Энергия вибрирует, и у него появляется чувство, что если он нажмет слишком сильно, она испарится. Он смотрит на ее губы, полные, улыбающиеся и теперь влажные от него. Когда он наклоняется снова и пробует ее, она испускает крошечные вздох облегчения. Это звук похоти, воздуха и огня, и Колин почти теряет голову: хочет крепко схватить ее. Но вместо этого он отклоняется и смотрит на нее, прерывисто дыша.

– Что ж, это было хорошее начало.

– Хорошее начало? – посмеиваясь, спрашивает она. – В моей голове сейчас ветер, но я уверена, это был лучший первый поцелуй в истории этого города.

Он нежно берет ее под локоть, осторожно зовя ее продолжит прогулку. Поцелуй был огромным шагом в верном направлении и это все еще только часть того, что он хотел от нее. Внутри его груди словно все завязано веревками, сильно изношенными на узлах.

С руки Колина два дня назад сняли гипс, и он был благодарен, как никогда, за возможность мыть посуду. Они с Дот закончили уборку, но он медлил и не уходил, чтобы остаться в ее компании. Она сегодня была тихой. Ни посвистывания во время готовки, ни пошлепывания лопаткой. Просто задумчивая, тихая Дот, ему странно видеть ее такой.

– Длинный день? – спрашивает он.

Она пожимает плечами:

– Знаешь, как это бывает, когда у тебя на пути гроза.

– Твои колени-барометр пошаливают?

Она хмуро смотрит на него через плечо: