Вперёд, Дживз!

Я начал понимать, что меня ждут большие неприятности. Все указывало на то, что без Дживза я не обойдусь.

– Ты думаешь, он взбеленится?

– Он может.

Я попытался представить себе взбеленившегося краснощёкого вышибалу, которого я видел в ресторане. Мне это с лёгкостью удалось. Я сказал в телефонную трубку твёрдым голосом:

– Я приду.

– Замечательно!

– Но только в том случае, если ты разрешишь мне привести с собой Дживза.

– Почему Дживза? При чем здесь Дживз? Кому нужен Дживз? Дживз – болван, предложивший этот дурацкий…

– Послушай, Корка, старина! Если ты думаешь, я встречусь с этим твоим дядей без Дживза, ты глубоко ошибаешься. Скорее я суну голову в пасть льва и укушу его за язык.

– Ох, ну ладно, – сказал Корка. Тон у него был недовольный, но тем не менее он согласился, поэтому я позвал Дживза и объяснил ему ситуацию.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Дживз.

* * *

Корка стоял у дверей и смотрел на свое произведение, выставив вперёд руку, словно боялся, что портрет может заехать ему по физиономии.

– Стой, где стоишь, Берти, – сказал он, не поворачивая головы. – А теперь говори честно, что ты о нём думаешь.

Свет из большого окна падал прямо на картину. Я уставился на неё. Затем подошёл ближе и снова уставился. Потом я вернулся на прежнее место, потому что отсюда она выглядела не такой страшной.

Некоторое время я колебался, потом осторожно сказал:

– Видишь ли, старина, я видел ребёнка всего один раз, да и то какое-то мгновенье, но… ведь он был уродливым ребёнком, правда?

– Таким, как на портрете?

Я вновь посмотрел на картину, и врождённая честность не позволила мне соврать.

– Я думаю, это просто невозможно, старина.

Бедняга Корка запустил пятерню в волосы с темпераментом истинного художника и застонал.

– Ты абсолютно прав, Берти. Где-то я дал промашку. Лично у меня сложилось такое впечатление, что, сам того не зная, я проделал то же, что и великий Саржен, писавший души своих натурщиков. Я посмотрел в суть явления и изобразил на холсте душу этого ребёнка.

– Но откуда у ребёнка в столь нежном возрасте такая душа? Я не понимаю, как он успел так низко опуститься всего за несколько месяцев. Что скажешь, Дживз?

– Совершенно верно, сэр.

– Он… оно смотрит с вожделением, ты не находишь?

– Ты тоже это заметил? – спросил Корка.

– По-моему, это невозможно не заметить.

– Я пытался придать лицу мальчика весёлое выражение. Не знаю почему, но он выглядит как спившийся бабник.

– Вот именно, старина. Такое ощущение, что он пустился в колоссальный загул и наслаждается каждой его минутой. Как тебе кажется, Дживз?

– Он определённо похож на пьяного, сэр.

Корка собрался что-то сказать, но в это время дверь распахнулась, и на пороге показался его дядя.

В течение примерно трёх секунд в мастерской царили радость и веселье. Старикан потряс мне руку, хлопнул Корку по спине, сказал, что сегодня выдался прекрасный денёк, и постучал себе по ноге тростью. Дживз на мгновение исчез и материализовался у стены, так что он его не заметил.

– Ну, Брюс, мой мальчик, наконец-то портрет готов. Ведь он готов, да? Принеси его скорее, я хочу на него посмотреть. Какой удивительный сюрприз я сделаю твоей тёте. Где же портрет? Я хочу…

А затем его желание внезапно исполнилось, и так как бедняга не был подготовлен, он покачнулся и чуть было не упал.

– У-у-у-у! – взвыл он, после чего примерно в течение минуты в комнате стояла мёртвая тишина. Честно говоря, такую неприятную тишину мне редко приходилось слышать.

– Это розыгрыш? – прогрохотал мистер Уорпл, и мне показалось, что в мастерской разорвалась бомба. Я подумал, что мне следует хоть как-то заступиться за несчастного Корку.

– Вам следует отойти немного подальше от картины, – посоветовал я.

– Вы абсолютно правы! – Он фыркнул. – Следует! Мне следует отойти от этой картины так далеко, чтобы я не смог разглядеть её в телескоп! – Он повернулся к Корке, как тигр в джунглях, учуявший запах свежего мяса. – И это… это… на это ты тратил своё время и мои деньги все эти годы? Художник! Я не позволил бы тебе покрасить мой дом! Я выдал тебе аванс за картину, думая, что ты человек компетентный, и эта… эта… пародия из юмористического журнала – всё, что ты написал? – Он резко повернулся к двери, рыча себе под нос. – Хватит! Если ты желаешь продолжать делать вид, что ты художник, только для того, чтобы оправдать собственную лень, это твоё личное дело! Но послушай, что я тебе скажу. Либо ты покончишь со своим идиотизмом, явишься ко мне в понедельник в контору и будешь работать, начав с самого низу и постепенно продвигаясь по службе, что тебе следовало сделать много лет назад, либо я не дам тебе больше ни одного цента… ни одного цента… ни одного… у-у-у-у!

Затем дверь захлопнулась, и Александр Уорпл нас покинул. Я выполз из своего личного бомбоубежища.

– Корка, старичок, – слабым голосом пробормотал я.

Корка стоял, уставившись на картину. Взгляд у него был тоскливый.

– Это конец, – с надрывом прошептал он.

– Что ты собираешься делать?