Вперед и с песней !

Папу моего когда репрессировали, остались: мама, я, Рона (сестра). В войну я училась -поступила в химический техникум. А тогда вышло кино - "Два бойца". И я значит - в клуб. Посмотрю сеанс и так через фойе, шмыг - снова в зал. Я смотрела его четыре раза в тот день. Думаю: "Артисты - вот это да! Вот живут люди! А я-то что забыла в этом химическом техникуме?" И я перестала учиться. Меня отчислили за неуспеваемость с третьего курса. Ну, а куда? Нужно же было получать продуктовую карточку. Мама меня устроила на работу. Мы тянули ЛЭП от Серова до Горы Благодать. Война кончилась. И меня отпустили с работы в Свердловск: на несколько дней, чтобы проведать родных. Отпуск закончился, а я и в ус не дую себе! Не еду на работу - и все. Тогда ведь строго было с этим: не дай бог опоздаешь на три часа - сразу уголовное дело! Я не еду. Как быть?

У меня подружка работала в ФЗУ - профтехучилище, если теперешним языком. Я к ней пришла, вижу у нее в коробках свидетельства о рождении документы пацанов, которые в училище учатся. Я подружке все объяснила, что не хочу обратно в тайгу, не хочу тянуть эту ЛЭП, а хочу в артистки в Москву. И она меня поняла. Перерыли мы с ней  коробки, все свидетельства. Всё одни пацаны. Что делать? Взяли, не долго думая, переправили окончания. Был Федотов Михаил Дмитриевич, стала Федотова Михайла Дмитриевна, 1929-го года рождения. Мне подружка говорит: "На, езжай!"

Я записку маме оставила, забралась с мешочком на крышу поезда - и вперед и с песней - в Москву. В те годы многие на крыше поезда ездили. Проверяли, конечно, и гоняли. Помню - это уже Казань мы проехали - я за дверью пряталась в тамбуре, дрожала: сейчас схватят меня. Но милиция мимо прошла.

А в Москве гляжу. До нас с подружкой в Свердловске сразу-то не дошло: День рождения у Михайлы Федотовой, ей шестнадцать лет стукнуло паспорт пора получать. Свидетельство больше не действует!

А, была, не была! Иду в отделение милиции, в самом центре Москвы. Вот, говорю, я приехала. Дайте мне паспорт. Они свидетельство прочитали: "Михайла?"- говорят.- "Михайла!"-"Ну, тебя родители обозвали!" Двух часов не прошло - я уже была с настоящим паспортом. В самом центре Москвы! Михайла Федотова!

Зато потом, когда в шестидесятые годы я переделывала документы на свое настоящее имя, меня больше года мурыжили.

Поступила я на учебу к выпускнице Станиславского, Лидии Павловне Новицкой. Она вела вечернюю театральную студию при театре имени Ленина (это на Красной Пресне). Проучилась у ней два года. И конечно, параллельно, работала: потому что не работать было нельзя. Вкалывала штукатуром на стройке.

А тогда издали указ от четвертого- ноль шестого-сорок седьмого года: за то, что нужно арестовывать за вольные и государственные кражи. И стали всех проверять: кого-то так пропустят, а на кого-то составляют сразу акт в милицию. Так же, как за колоски сажали - так же тут. Стройка, она же имеет эту... огородку. И мы несем. И несем эту... вязанку дров после работы со стройки: щепки там, обрезь всякую - и несем мы их прямо, предлагаем всем. Москва-то была ведь на половину: вот Садовое кольцо - все там стояли... вот как у нас есть такие деревянные двухэтажные дома,- это таких там было очень много. Это постройки двадцатых, тридцатых годов. И они с печным отоплением были. И мы продаем.

Ну, и нас несколько человек: "Ага! Где? Откуда?!" - "Вот отсюда". Причем, нас задержали даже не раз, а раза два, три с этими дровами поймали. Ну, составили акт. В милицию. Причем, мне в милиции, например, он говорил: "Вот, ты, девочка, откуда?" (Понятно, что в Москве на таких работах как тогда, так и сейчас работают не местные москвичи, а всё... как сказать... приезжие: или из близлежащих, или из дальних ли, деревень ли, городов). И говорит: вот, дай, мол, телеграмму матери в Свердловск - пусть пятьсот (вот тогда пятьсот рублей он мне назвал; я сейчас уже не помню, много это, или мало было),- и мы тебя вроде как отпустим. Я говорю: "Я никому телеграмм никаких давать не буду". Потому что, во-первых,- я не могла маме нанести такой удар, вот; во-вторых,- еще неизвестно, отпустили бы, или не отпустили. Причем, это я сейчас понимаю - тогда-то я думала: точно отпустят. И стала я сама в этой тюрьме сидеть...