Вперёд, и с песнями! или Мерцающая сказка (СИ)

Следующее, отправленное ещё через пару дней, более тоскливое, с явными нотками отчаянного страха. «Прошу, ответь, где ты. Позволь прийти, пожалуйста, только не оставляй меня навсегда. Я сделаю всё, что угодно, чтобы заслужить твоё прощение. Родная, солнце моё, пожалуйста…»

В третьем были просто стихи. Может, что-то подходящее из эльфийской классики, а, может, он написал их сам. Тоска, беспросветная тоска… И только в самом конце крохотный лучик призрачной надежды: а вдруг?..

И, наконец, последнее. Написанное чётким ровным почерком, довольно короткое и даже сухое. Арвиэль осознал, что её молчание — это и есть ответ, что бывшая невеста не хочет больше иметь с ним ничего общего. Что ж, это её право. Он желает ей всяческого счастья в жизни и единственное, о чём смеет просить — не вспоминать о нём плохо, хотя бы попытаться. Уже не называет её «любимая», тем более без самонадеянного «моя». «Прощай, Веснушка…» Так называл её только он.

Это последнее письмо по — настоящему встревожило Весю. Было в нём что-то неправильное, непохожее на прежнего Ари, которого она знала. Точно он не просто прощается с ней — тем самым ставя окончательную точку в их отношениях, отпуская — и с этого времени будет пытаться начать новую жизнь, так же, как начала она. Он прощается, будто зная, что никакой новой жизни у него уже не будет. Он же не…

Веся стремительно вскочила и побежала обратно в «офис».

Велея встретила её с недоумением и объяснила, что их штатный маг — «связист» только что отпросился домой, и, чтобы найти другого, надо обратиться в ГлавМагПочтамт. Это неблизко, но если поторопиться, она вполне успеет до закрытия. И Веся побежала…

Успела. В Весёлкино улетело письмо с пометкой «срочно!», а девушка осталась раздражать сотрудников своими нервными хождениями взад — вперёд в ожидании ответа. Он пришёл буквально за минуту до закрытия, и Весю радостно и вежливо выпроводили за дверь. Руки, чуть дрожа, вскрыли очередной серый конверт…

Это письмо оказалось самым страшным. Оно было не от Арвиэля, а от его матери. На днях она отправилась вслед за сыном в Весёлкино, чтобы уговорить вернуться и отвлечь от пустых, верно, больше надуманных страданий. Опоздала — всего на какую-то жалкую четверть часа… В пустой комнате замшелой гостиницы нашла лишь короткую записку. «Простите. Прости, мама. Но я не смог…»

Его сразу кинулись искать — и так и не нашли. Никто не видел, куда он ушёл, и что с ним стало. Может быть, ответ знает река Бурная. Или хищные звери Дальнего леса. Или глухое ущелье в окрестных скалах… Но мать — она всегда будет ждать его. Ждать и надеяться. Так, как не смогла и не захотела человеческая девушка, которой всегда было наплевать на его чувства. Пусть же живёт она и ни о чём не сожалеет, даже зная, что из-за её нежелания простить стала несчастной целая семья. Они не проклинают её, не призывают на её голову все возможные несчастья… Но, может, когда-нибудь и она поймёт и почувствует то же, что чувствуют сейчас они…

Веся не знала, сколько времени пролежала так, невидяще глядя в потолок. Вспоминала — как они весело провели время у гномов, как она целовалась с Марком, который, конечно, не испытывает к ней ничего, кроме обычной симпатии, как наслаждалась «свободой» и строила грандиозные планы на будущее… А Ари в это время умирал — не образно, а по — настоящему. Чудовищно. И так глупо… Если бы она только знала, если бы могла всё изменить…

Чувство вины стало просто невыносимым. Хотелось вырвать его из себя, с мясом, с кровью, иначе казалось, что проще будет самой распахнуть окно и прыгнуть вниз, головой на заботливо выращенные Ладой клумбы. Второй этаж всего — и, верно, результат будет похуже лёгкой и быстрой смерти. Но разве… разве она на самом деле хочет умереть? Так же сильно, как ещё час назад хотела жить?.. Ведь нет. Нет! Нет…

Где-то внизу громко хлопнула дверь. Веся вздрогнула и невольно взглянула на часы. Уже семь вечера. Может, кто-нибудь из «наших» уже пришёл? Хоть кто-нибудь? Чтобы просто выслушал, погладил по голове и сказал — не такое уж ты, Веська, и чудовище. И ещё что-нибудь глупое, успокаивающее… Ей сейчас большего и не надо.

Сходив в ванную, девушка долго плескала ледяной водой в опухшее от слёз лицо, потом кое-как причесалась и даже переоделась в более соответствующий настроению земной костюм. Постучала в комнату Марка — не отвечает, значит, ещё не вернулся. К девочкам — тоже самое. Даже у Змеюна тишина. Рискнула спуститься в общий зал — хорошо, что там было неяркое освещение — и спросила у хозяйки, не появлялся ли кто-нибудь из их компании. Оказалось — нет, все где-то бегают и не докладываются; один Змеюн, молодец, давеча заходил, сказал — встретил старых знакомых, а потом зайдёт навестить тёток — словом, вернётся, скорее всего, завтра к обеду. А она сама, кстати, куда собралась?

Веся пробормотала, что прогуляться, и поскорее вышла на улицу. Побродила по вечернему городу — такому же живому, людному, как и вчера. Только сегодня она чувствовала себя здесь чужой. Чужой, одинокой и никому не нужной…