Вперед, Команданте!

– Мистер Лазарев, прошу передать это вашему правительству – можете считать это официальной позицией США. Мы категорически настаиваем, что любые иновременные контакты, если таковые имели место, должны быть достоянием не отдельной страны, а всего мирового сообщества. При всей фантастичности этого предположения, поверьте – мы не намерены шутить. До войны, может быть, и не дойдет – но мы, я имею в виду тех, кто правит Соединенными Штатами, этого никогда не забудем и не простим.

Блефовали американцы – не было тогда у них уверенности, была лишь гипотеза, «одна из возможных». Которую высказал как раз тот неприметный третий, «лучший аналитик Америки», с которым мы еще встретимся не раз. И не то время было, чтобы сразу по завершении мировой войны начинать следующую, с бывшим союзником, этого и их электорат не понял бы. И у СССР были уже развязаны руки, кончилась война, и наши уже не половина, а две трети Европы. И нет у США никакого военного превосходства – даже если не считать шесть боеголовок на борту «Воронежа» по пятьсот килотонн, здесь наши испытали Бомбу уже в сорок пятом, а американцы уже после нас и после завершения вой ны с Японией, так что «хиросимой» в этой истории стал китайский Сиань в кризис пятидесятого года[3]. После которого и началось между СССР и США противостояние с взглядом через прицел – первые годы после Победы был пусть и худой, но мир.

Мир, который был лучше того, что в иной истории, – для нашей страны. Не верю я ни в бога ни в черта – но являлась мне во сне, уже не раз, некая личность, сказавшая с мерзкой усмешкой:

– Вы, люди, приписываете мне самые ужасные козни ради умножения зла в этом мире. Когда сами, дай вам волю, устраиваете такой ад на земле, что у меня бы фантазии не хватило. Из-за ваших изменений истории здесь уже погибло людей больше на несколько миллионов, чем там, откуда вы пришли. Дерзайте дальше – а я лишь смотрю и ожидаю с интересом, какой будет финал!

Сгинь, рогатый, нету тебя! Ты лишь плод моего подсознания. Или мне и правда к попу пойти, чтоб тебя изгнал? По существу же – СССР в этой истории потерял на шесть миллионов человек меньше, по самым скромным подсчетам. А что где-то в Африке ад на земле, так это лично мне по барабану. Даже в Китае – попал Мао в Сиани под американскую Бомбу, и сидит сейчас в Пекине верный сталинец товарищ Ван Мин, строя в северной половине Китая (без Маньчжурии, которая по факту часть СССР, и без Синцзяна с Тибетом, которые пока сами по себе) истинный социализм. А что чанкайшистская сволочь пока не желает признать правоту учения Ленина – Сталина, которое истинно, оттого что верно, – так это проблемы Чан Кайши, когда его вешать будут, как бесноватого фюрера в Штутгарте в сорок пятом. Мы здесь гораздо сильнее, чем там, – и я даже представить не могу, как бы чужой президент, премьер, госсекретарь Сталину бы указывал: «Так измените вашу Конституцию, раз она противоречит нашим требованиям», как англичане Ельцину в девяностых. На любой ваш ультиматум ответим, как вождь (в этой истории не умерший в пятьдесят третьем, и я надеюсь, многие ему лета!) во всеуслышание заявил 9 мая этого года – когда после бомбежки Ханоя и морского боя едва до атомной войны не дошло[4]. И никакой «перестройки» (в результате которой мы потери понесли больше, чем от Гитлера) вы у нас не дождетесь – назло вам, капиталисты проклятые, будем жить долго и счастливо, жизни радоваться и детей растить в духе идей коммунизма!

Помню я, когда лебеди плыли по канавке, по Лебяжьей,
Помню ветры метельные, злые над Сенатскою однажды…
И замёрзшую Чёрную речку, и мятежный лёд кронштадтский,
И, конечно, школьный вечер, выпускной мой бал.