Вперед, Команданте (СИ)

Да, в том бою при Яд Мордехай я был советником по артиллерийской части у генерала Ахмеда Мувави, командующего экспедиционной армией. Куда вошли все наиболее боеспособные части, около двенадцати тысяч солдат вместо обещанных ста – выводы делайте сами. Численность окопавшегося в селении противника была оценена разведкой не более чем в три сотни, батальон с приданной артиллерией и взводом танков – больше бы там просто не поместилось. Но поскольку оставлять даже эти силы в своем тылу было признано нежелательным, генерал Мувави приказал атаковать – а после того, как две атаки были отбиты со значительными потерями, велел мне, в качестве парламентера, передать предложение о капитуляции. Отчего мне – ну, он сказал, что «евреи должно быть, очень напугаются, увидев немецкого офицера».

Да, герр следователь, мы считали что нам противостоят израильтяне. Я был потрясен, увидев перед собой русских морпехов – с которыми мне приходилось дважды встречаться в бою на Восточном фронте, и оба раза я чудом оставался жив! И я знаю несколько русских слов – достаточно, чтоб понять фразу «мы советская морская пехота» и «не сдаемся». Я чувствовал себя унтерменшем, пытавшимся встать на пути тех, кто бросил к ногам Сталина всю Европу. Ваш офицер смотрел на меня с нескрываемым презрением и усмешкой – как бы я сам, на какого-нибудь дикаря, осмелившегося предложить подобное мне!

Вернувшись, я рассказал все генералу Мувави. Это слышали и присутствующие при этом арабы – офицеры и солдаты. Которые считали вас кем-то вроде ужасных шайтанов, которых даже убить нельзя. Генерал однако не хотел слышать об отступлении – и заявил, что на этот случай у него есть козырь, перед которым не устоят даже шайтаны.

Герр следователь, я не знаю, откуда у короля Фарука взялись эти снаряды! Слышал от своего приятеля, гауптмана Эггера, что якобы их провели по документам как трофейные израильские, захваченные в начале боевых действий – так ли это, не знаю, я тех бумаг не видел. Зато я сразу понял, чем дело пахнет, когда генерал приказал мне управлять огнем тяжелого артдивизиона пятнадцатисантиметровых – а не «советовать» как прежде. Герр следователь, клянусь, я не мог не подчиниться – но постарался сделать все, чтобы ущерб вашим войскам был минимален! Я не был под Берлином – но знаю, что сказал тогда ваш Жуков, «если примените газ, то в плен брать не будем – ни тех, кто отдал приказ, ни тех, кто его исполнит». Оказалось, что благодаря моим командам, часть снарядов попала по арабам, нанеся им серьезные потери – учтите и это, герр следователь, я не преступник, я честный солдат!

А еще оказалось, что эти ослы, страшась боя с «русскими шайтанами», сожрали трехдневный запас первитина, чтобы стать храбрыми как львы! В итоге, половина личного состава вместо берсерков стали неуправляемыми пациентами госпиталя. Взбешенный Мувави наконец сумел заставить свое воинство идти вперед, упирая на то что «там не осталось живых, кого вы боитесь, идиоты» – но вместо этого, атаку встретил столь же убийственный огонь – и эти трусливые арабы окончательно утратили боевой дух и побежали с криком «шайтаны не умирают». И теперь даже сам пророк Магомед не мог бы не только поднять их в новую атаку, но и заставить идти дальше, к Иерусалиму, «где русских шайтанов наверное, целые тысячи, и они всех нас убьют и сожрут»!

Началось повальное дезертирство. До Каира далеко, и надо пересечь пустыни и горы Синая – так я уже говорил об особенностях египетской интендантской службы: оказалось, что весь транспорт, отправляющийся в тыл за снабжением, забит теми, у кого нашлись там срочные дела и уважительные причины. Так бежали офицеры, включая штабных, и те из солдат, кто были сообразительней. Солдаты из числа палестинских арабов просто разбегались тотально, исчезая из расположения части – это был их дом, их страна. Ну а те, кто не сумел попасть на грузовик в тыл, просто сидели и радовались, что их не гонят в самоубийственную атаку.

Да, герр следователь, я тоже думал исчезнуть. Кто мне король Фарук – я не нанимался умереть за эту жирную свинью! Но транспорта больше не было – уехавшие не возвращались. Генерал слал в Каир радиограммы – но не добивался ничего. У арабов есть такая черта – они не откажут вам прямо, но найдут тысячу причин, отчего не могут выполнить вами требуемое сейчас. Мы застряли возле этой проклятой деревни – ну а после, когда герр фельдмаршал, с которым мне повезло служить еще в Португалии, обратился со знаменитым воззванием «ко всем сынам Германии», меня посадили под арест по подозрению в «намерении измены», и без всякого сомнения, расстреляли бы, если бы не ваша непобедимая армия, принудившая к сдаче всю эту арабскую толпу во главе с генералом!