Вперед, Команданте!

– Ну ты скажешь, амиго! Имей я диплом, ноги моей на этом корыте бы не было! Просто дома у нас сейчас, конечно, полегче, чем десять лет назад, но все равно работы хватает не для всех. И на заработки мы ездим по всей Европе, даже в Россию – знал я парня, который туда мотается третий сезон подряд и очень неплохой навар привозит. Если советские даже за самую черную работу платят так хорошо – то представляю, сколько получают их врачи или инженеры! Но мне туда вход закрыт – так вышло, амиго, что пятнадцать лет назад я воевал не на той стороне. И русским властям, в общем, все равно – но не дай бог попасться в России на кого-то из бывших наших, кто тогда дрался за бешеную Долорес. Вспомнят про «военные преступления» – и меня в Сибирь, к белым медведям. Так что заработаю я здесь хоть что-то. А если тебе врачи нужны – то вон они, вместе кучкуются, белая кость, на таких, как я, свысока.

Еще был итальянский журналист, даже фамилию которого Эрнесто не запомнил, он все расспрашивал про давнее путешествие на мотоциклах. Югослав Душан (это его речь Эрнесто принял за русскую). И еще кто-то, в памяти не оставшийся – боже, как голова болит, не надо было пить столько текилы и чего-то еще, гораздо более крепкого! Помню лишь, что Рохо, счастливчик, сидел уже в обнимку с дамой – той самой репортершей из «Монд», которая изображала из себя отважную искательницу приключений, подобие Индианы Джонса в юбке. А дальше все расплывалось – как он оказался на койке в отведенной ему каюте, Эрнесто решительно не помнил.

– Бенито и Рамон тебя принесли, – сказал дон Педро, сидевший возле койки. – Меру надо знать, Команданте. Знал я когда-то одного умного человека, который подчиненным делал разнос – господа офицеры, ну сколько можно пить? Литр, два литра – ладно, но зачем надираться как свинья? Если не знаешь предел, за которым лично твои проблемы, – не пей. За каким хреном ты своему дружку Рохо дал в морду и на его мадмуазель полез при всех?

Эрнесто удивился – он решительно этого не помнил. И ужасно раскалывалась голова!

– Рот открой! – приказал дон Педро. – Эту пилюлю проглоти, запей. Чаем, а не текилой! Вот так – теперь через полчаса будешь свежий. До того лежи – после выйди на палубу, проветрись. И не выпади за борт – впрочем, я твоим гвардейцам скажу, чтоб присмотрели. Да, и извинись перед Рохо – или готовься к тому, что он тебя вызовет на дуэль.

И, уже выходя из каюты, обернулся и добавил:

– И на будущее, если снова придется пить – очень рекомендую перед этим съесть что-то жирное: бутерброд с толстым слоем масла или кремовый торт. Снижает воздействие алкоголя.

Солнце всходило за кормой – наступило утро. «Святая Мария» шла курсом на запад. Лекарство дона Педро оказалось чудодейственным – головная боль прекратилась. Хотя настроение было самым депрессивным – как у джеклондоновского героя, который шагнул за борт. Потому что был слишком слаб? Нет – он был одиночкой, а никакой супергерой не может быть сильнее всего окружающего мира! И у него не было Цели – зачем тогда жить? А есть ли эта великая цель у него, Эрнесто Гевары? Бенито и Хосе держатся позади, а вон и Рамона с Хорхе вижу – да успокойтесь вы, не выпаду я за борт и тем более не прыгну! Какая-то мысль в голове сверлит, покоя не дает… Да, кто знает, в каком порту мы будем и когда? Хочется поскорее на твердую землю – хоть и не качает сейчас, а все равно…

– Капитан говорил, будем в Пунта-Аренасе послезавтра, – поспешил ответить Бенито.

Что? Какой Пунта-Аренас – мы что, к мысу Горн плывем? Это что, я неделю валялся? Погодите, а отчего тогда солнце сзади – или мы уже в Атлантике?

– Команданте, так это не тот Пунта-Аренас, что на Огненной Земле! А тот, который порт в Коста-Рике.

Тьфу ты! Географию забыл. Ладно, ребята, вы отойдите, не маячьте рядом. Ничего со мной не случится. Ну хоть на десяток шагов, вон туда. А я вот тут присяду.

Интересно, а что бы было, если бы Мартин Иден тогда принял предложение Руфь? Женился бы на ней – уже ставший богатым, преуспевшим, принятым обществом, – и прожили бы они долго, счастливо… и скучно. Как отец, Эрнесто Гевара-старший – ставший бледной тенью прежнего красавца, прожигателя жизни. Когда почти всю ее прожег и потратил, искренне считая, что раз смысл жизни – это получать от нее удовольствие, то чем еще заниматься? А вот дон Педро не таков – он подобен другому герою Джека Лондона. Нет, не Волку Ларсену, а тому, который носил прозвище Время-Не-Ждет. Все в нем подчинено стремлению к цели – и эта цель явно не выращивание чая матэ, хотя плантацию Матавердес сегодня не узнать, так все изменилось в сравнении с временами хозяйствования Гевары-старшего: новые машины и просто немецкий порядок.

– Вы пребываете в душевном смятении, сын мой?