Вперед, русичи!

– Заснул на Яузе, а проснулся на Волге?

– Да ты так спишь, – нашлась баба Надя, – что тебя, действительно, хоть на тот свет тащи.

Митрий еще раз с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.

– Недосуг нам тут рассиживаться. – Видя, что он опять успокоился, бабушка решила продолжить допрос: – Давай рассказывай, что случилось и видел ли ты моего внучка?

На этот раз Митрий не заставил себя долго упрашивать. Он как мог подробно попытался изложить события последней, запомнившейся ему ночи. А произошло вот что…

Наткнувшись поутру на дозоры петровских потешных полков, он еле ушел по лесу от преследования. Запутав следы, не рискнул пробираться дальше днем. Поэтому, забравшись поглубже в кусты, решил отоспаться. Проснулся уже под вечер. Солнце садилось, хотелось есть.

Надо было дождаться темноты, но он решил, что искать его уже перестали, и решил идти дальше. Не прошел и полверсты, как вновь наткнулся на дозор. Облава продолжалась, и чего надо было этим недорослям от него? На этот раз Митрию не удавалось оторваться от преследователей. Они цепко держали его след, идя буквально по пятам. И если бы не опустившаяся на землю ночь, не уйти бы ему. В темноте же он затаился, хотя и понимал, что погоня где-то рядом.

Одного он даже видел в лунном свете. Он тоже затаился неподалеку. Боясь пошевелиться и выдать себя, Митрий внимательно наблюдал за ним. Но тот, казалось, не собирался никуда уходить, и, устроившись в кустах, привалился спиной к стволу дерева. Оставалось только ждать. Либо все же уйдет, либо заснет, и тогда можно будет двигаться дальше, не выдав своего присутствия.

Прошло совсем немного времени, как совершенно неожиданно, откуда-то сверху раздался громкий, пронзительный свист, треск ветвей, и между ними появилось кресло, в котором кто-то сидел. Митрий совсем оробел, осенил себя крестным знамением и хотел было бежать куда глаза глядят, но со страху отказали ноги.

Он был уверен, что в кресле сидел сам нечистый, и очень удивился, увидев в лунном свете, как из него поднялся молодой парень. Не страшный совсем, обыкновенный. Но то, что он начал делать дальше, опять заставило Митрия поволноваться. Он снял с себя нормальные штаны и, оставшись в одной рубахе, натянул на себя какую-то бесовскую одежду. В это время с противоположной стороны выскочил петровский вояка и бесстрашно набросился на паренька. Тот как раз рубаху бесовскую надевал и сопротивления оказать не мог. Вот тут и спутали его.

Вояка осмотрел все кругом, забрал с кресла красивый сундучок и повел паренька в крепость. Луна к тому времени хорошо освещала все вокруг. Когда паренек оказался связанным, Митрий успокоился. Но когда подростки ушли, он выбрался из кустов и осторожно подошел к креслу. Осмотрел, потрогал сиденье, спинку, подивился мастерской работе. Затем так же осторожно попробовал сесть. Оказалось очень удобно. Митрий позволил себе даже приосаниться, представляя себя государем на троне, и сам посмеялся таким мыслям.

Все бы ничего, но кресло негромко, но слышно гудело. Не понимая, что бы это означало, он все же не решился трогать какие-то рычажки, видимые по бокам у подлокотников, кабы чего не вышло.

Митрий посидел, отдыхая, прежде чем идти дальше. Неожиданно слева раздался сухой треск ломающихся сучьев. Он резко обернулся, пытаясь разглядеть, кто идет, и в волнении схватился за подлокотник. Вдруг ему показалось, что он куда-то проваливается, голова закружилась. Он зажмурился.

Когда через секунду открыл глаза, к своему ужасу, увидел, что солнце стоит еще высоко в небе, а из-за кустов появился почти голый парнишка и странно одетая баба. Вновь зажмурив от страха глаза, он дико закричал…

– Значит, Пашку стражники схватили, – с какой-то даже завистью сказал Вадька.

– А когда это было? – спросила баба Надя.

– Да вчерась, ночью. Я же говорил, – удивился Митрий.

– Год-то какой был?

– Да не ведаю я, – виновато сказал невольный путешественник.

– Война, что ли, была? – поинтересовался Вадька.

– Бог миловал, никакой войны покамест нету.

– Откуда же тогда стражники, военные? – настаивал Вадька, а баба Надя внимательно прислушивалась к разговору.

– Да там неподалече, на Яузе, государь наш молодой, Петр Алексеевич, тешится. Построил фортецию, пацанов в воинство обрядил да все крепости штурмует, развлекается. А сестрица евонная, Софья, на Москве правит. И чего они ко мне прицепились, сам не понимаю. Тоже, наверное, потеха.

– Значит, он только до семнадцатого века добрался, – отметила баба Надя.

– Когда же он сюда-то вернется, – расстроился Вадька, – ведь на три дня только договаривались.

– И на чем вернется? – Она показала рукой на кресло.

Тут только до Вадьки дошло, что он хоть сию минуту может попытаться вернуться домой. Но Пашка? Схваченный стражей, он что, так навсегда и останется в далеком семнадцатом веке? Но что было делать? Он совсем растерялся.

– Насколько я поняла из твоих рассказов, – начала рассуждать баба Надя, – Митрий случайно нажал на кнопку возвращения на исходное место.

Вадька кивнул.

– А рычаги настройки остались в том же положении, что набирал Паша.