Вперед в прошлое 2 (СИ)

— Хорошо, что лечиться не начала, — сказала мама, — только от анемии пью таблетки. Может, что другое назначат, не то, что наши выписали. Там же все передовые препараты!

— Или бесплатно пролечат, — размечталась Наташка.

— Возможно, частично бесплатно, — поправила ее мама. — Меня там никто не знает, отношение будет, как ко всем, хоть я и медик. А чтобы оно было нормальным, надо отблагодарить… всех, включая санитарку.

— Ну ведь все равно новости хорошие! — воскликнула Наташка. — Все получится. Я знаю!

Вот и дата есть. Можно звонить деду, бабушке — и договариваться.

Глава 20 Родственные связи

Перестук колес поезда напоминал удары сердца. Я стоял в прокуренном тамбуре с кравчучкой наготове и смотрел на проплывающие мимо московские дома, дороги, полные машин, мосты и эстакады.

Привет, столица! Наша разлука была недолгой.

На вокзале вместе с мамой меня вызвался встречать дед Шевкет, и я изнемогал от любопытства.

В этот раз на заработки я ехал один и всю дорогу провел на третьей полке. Подкрепляться едой, что собрала с собой бабушка, выходил в тамбур. Обе ночи выдались спокойными, если не считать толпу студеозусов с гитарой, но они были далеко и особо не мешали.

А может, спокойно было, потому что меня поместили в вагон, где заведовали проводники-мужчины: бойкий Валентин, похожий на облысевшего и чуть схуднувшего Леонова, и огромный Сергей — плечистый, с горбатым носом и немигающим взглядом. Вот посмотришь на него, и приходят мысли о серийном убийце. Когда кто-то буянил, появлялся Сергей и утихомиривал беспокойных пассажиров одним взглядом.

Про меня проводники сразу же забыли, только товар в подсобке напоминал, что есть в поезде один несовершеннолетний безбилетчик.

Поскольку дед вызвался помочь, я взял товара побольше, но столько, чтобы он поместился на одну тележку: десять килограммов абрикосов, десять — черешен, собранных у нас на даче, и десять — ядер орехов, которые Борис с Наташей чистили два дня. Всего понемногу, чтобы побыстрее распродаться. Завтра должна прийти вторая партия товара, она уже в пути, и я не знаю, что там.

Как дед встретил маму, которая приехала на поезде тети Иры, я тоже не знал. Может, они разругались вдрызг, и придется снимать комнату, вот только выясню, почем они. А может, все хорошо, тогда — звоню бабушке и успокаиваю ее.

Из положительного — я пробежался по барам-ресторанам и нашел точку сбыта кофе. Оказалось, импортный молотый стоил от двадцати тысяч, а вот такого, как я привез, нигде нет, а по вкусу он не уступает и даже превосходит импортный, и я договорился с барменом Витьком, что привезу шесть штук по шестнадцать тысяч за пачку.

Итого полтинник с партии. Правда, придется мотнуться домой самому и пятьдесят тысяч вложить в кофе. Риск, конечно, был но куда деваться? Я ж не сразу буду покупать, а когда положение мамы станет более-менее понятным, и вырисуется сумма, необходимая на лечение.

Еще я провел тренировку за день до отъезда, расписал упражнения и оставил Илью за главного — кто знает, как долго я пробуду в Москве.

Поезд сбавил ход, в тамбур повалили люди. Расшвыривая их, вышел Сергей, велел освободить проход и стал готовить мостик. Я пытался высмотреть деда среди встречающих на перроне, но из-за широкой спины Сергея это было сложно.

— Тебя будут встречать? — спросил он, обернувшись.

— Наверное, — пожал плечами я.

— Никуда не уходи, — велел он. — Я должен передать тебя из рук в руки, иначе Ирка мне все кишки вымотает.

Представилась картина, как мелкая тетя Ира выматывает кишки этого здоровяка — белка-берсерк атакует медведя — и я невольно улыбнулся, выволок кравчучку и остался возле вагона. Закружился людской водоворот, перестук колес сменился гулом растревоженной толпы.

Номер вагона мама знала, значит, уже скоро они с дедом должны подойти. Рыжую мамину макушку я узнал не сразу и не сразу понял, что розовощекий круглолицый мужчина, которому на вид было точно меньше шестидесяти — мой дед. Невысокий, сбитый, плотно сжатые губы, черные чуть раскосые глаза.

Вот она, сцена «Люк, я твой дед».

Мама выглядела довольной, но чуть растерянной, подошла ко мне, положила руку на плечо, обозначая, что этот вот отпрыск — мой.

Дед протянул руку, я пожал ее.

— Ну, здравствуй, дедушка.

— Привет, Павлик! — Дед сгреб меня в объятья, похлопал по спине.

— Вы Ольга? — прогудел Сергей, мать кивнула, и проводник махнул рукой — забирай, мол, свое чадо.

Отстранившись, дед улыбнулся, хоть губы его и подрагивали, блеснул золотым зубом.

— Я ж тебя только на фотографии видел! Вот таким, — он качнул на руках невидимого младенца. — А ты взрослый совсем.

Его голос пустил петуха, и расчувствовавшийся дед смолк, оперся о тележку.

— А я тебя вообще не видел, — сказал я, — и не узнал бы в толпе.

— Какой молодец, что ты меня нашел!

У многих москвичей, в том числе у моей жены, была сдвинута башня квартирным вопросом: дескать провинциалам только и дай понаехать, отобрать честно унаследованную бабушкину хрущовку. И если ты из провинции, тебя рассматривают исключительно как потенциального захватчика.