Вперед в прошлое 2 (СИ)

А я украдкой поглядывал на маму. Все-таки хорошо, что мы сюда приехали: она расслабилась и ожила. Впервые вижу ее такой живой. Позже покажу ей, что она не одна, взрослые дети тоже могут поддержать — и совсем оттает, станет похожа на человека, а не на функцию родителя. Мама ведь настолько закрытая, что я не знаю, какая она настоящая.

От словесного потока Толика у меня в мозгах заискрило, но спас автобус, знакомый уже белый ЛАЗ с красной полосой, обещающий квест «Выживи в чистилище».

Мы, конечно, выжили. Наташка и Боря вышли на остановке возле Илюхиного дома, прихватив половину пирожков, я поехал домой за спортивками — и свои возьму, и сестре с братом прихвачу. У меня оставалось полчаса, должен успеть.

Когда я вышел из автобуса, дыхание ветра принесло отчетливый запах моря и разогретого солнцем можжевельника. Как же, черт, побери, я по этому скучал! После треньки рванем на море. Вода еще и до двадцати градусов не прогрелась, но когда это меня останавливало?

Навстречу мне на остановку шагала баба Валя.

— Здравствуйте! — кивнул я ей и кое-что вспомнил: она умрет от рака через два года. Возможно, болезнь уже подтачивает ее изнутри…

— Павлик, подожди! — Она достала из кармана платья конфету «барбариску» и протянула мне.

— Спасибо, — искренне улыбнулся я. — Вы давно были в больнице?

Баба Валя махнула рукой.

— Ой, давно. Не люблю туда ходить — залечат.

— Мама сказала, что вам надо сделать снимок легких. И все. Это бесплатно.

— Спасибо, Павлик, за заботу, но передай маме, что не пойду. Туда если попал — сразу и пропал.

«Ну вот и как ее туда загнать? — думал я, провожая взглядом не по-старушечьи прямую спину. — Не тащить же волоком!» Я развернулся к дому и увидел единственного гопника, который ко мне хорошо относился — Каюка. Он вырулил из-за нашего дома, держа узел из простыни, очевидно, с вещами.

— Мартынов! — крикнул он и помахал рукой.

— И тебе привет, Юрка! Ты чего тут?

Он подошел ближе, и я разглядел фингал под его правым глазом.

— Да так, — дернул он тощими плечами и жадно уставился на корзинку с пирожками. — Слушай, у тебя есть что-нибудь пожрать? А то из дома выгнали…

Я выудил пирожок, в который Юрка жадно вгрызся и, забыв обо всем, чавкал, как оголодавший зверек, только что не урчал. От него тянуло дымом и немытым телом, грязную шею расчертили потеки пота.

— А живешь ты где? — спросил я.

— Да тут, в ДОТе, — он кивнул на гору. — Туда дождь не затекает, я там лежку сделал. До октября перекантуюсь, пока не холодно.

Вспомнилось, как мы коротали там ночь с Наташей, когда отец попытался ее избить, заплесневелый матрас со вспоротым брюхом вспомнился. Не спрашивая, хочет ли, я отдал Каюку еще пирожок и смотрел, как он, зажав ногами узел с пожитками, жадно поглощает угощение. Сколько он не ел? День? Три? Подножным кормом не особо разживешься: поспела только черешня. Но главное — почему он не пошел к приятелям, которые накурят и худо-бедно накормят?

Неужто и правда решил стать человеком? Такое редко, но бывает. Вот так пройдешь мимо котенка зимой, утром обнаружишь его трупик…

Юрка все-таки не котенок — человек. И что с ним делать?

Глава 3 Дай миру шанс

— А чего тебя из дома выгнали? — спросил я, протягивая Юрке третий пирожок.

— Мефал, — ответил он с набитым ртом, прожевал и уточнил: — Алкашей полный дом, бухают, махачи постоянные. Зае**ло. Спасибо за хавку. Реально желудок к спине прилип.

Решение пришло внезапно. Как бы пафосно это ни звучало — будто бы спустилось сверху. Я просто знал, что так — правильно.

— Идем ко мне, — предложил я. — Хоть помоешься, а то от тебя воняет. Чаю попьешь.

Каюк округлил глаза.

— Че — реально? Прям к тебе? А родоки че скажут?

— Отец ушел. Совсем. Мать только завтра будет. Выспишься, откиснешь, а дальше решим.

— Да че там решать! Нафиг я вам уперся, — потух Юрка.

— Почему ты не пошел к корешам? — задал я еще один вопрос, пожалуй, самый важный.

— Не хочу сдохнуть, как Вичка. Они ж все упоротые!

Решение вызрело окончательно.

— Давай ко мне. Пока побудешь там.

Каюк засеменил следом. Бросил в спину:

— Охренеть!

После того, что устроил отец, воровать в квартире нечего. Можно разве что какую кастрюлю вынести. Вот и будет проверка на вшивость. Если Каюк накосячит, значит, я ошибся. Но разве не стоит эта ошибка шанса сохранить человеческую жизнь? Сколько таких жизней оборвалось просто потому, что никто не протянул руку, когда это было нужно?

Мы поднялись на второй этаж, я прошел в кухню и поставил чайник на газ, Каюк остался топтаться в прихожей.

— Иди сюда. Вещи тоже давай, постираем, но не сейчас. Клопов ты не принес, надеюсь?

— Гонишь? Я в море моюсь.

Каюк остановился в дверном проеме, не веря в происходящее.

— Жрать хочешь? Чай, там. Сало есть соленое. — Я сунулся в холодильник. — Ставрида жареная. Что будешь? Суп еще, но он невкусный.

— Су-уп, — мечтательно протянул Каюк. — Сто лет суп не ел.