Вперед в прошлое!

Подтверждая его слова, вошла техничка в сизом халате, с оцинкованным ведром и деревянной шваброй. Удивительно, но лица многих учителей стерлись из памяти, а эту техничку я помнил. Наверное, потому что она ассоциировалась с раздобревшей самкой Железного Человека. Ее даже гопота боялась: как переконтачит шваброй поперек хребтины!

— Спасибо, Виктор Аркадьевич! — Я протянул руку, физрук ее пожал.

Переодеваться мы не стали, так и пошли в спортивках. Илья, приникший к сосцу новых знаний, лучился энтузиазмом. В нем энергии было, как в ядерном реакторе. Я и сам ощущал неудержимую жажду деятельности, только начать мне предстояло с малого и запастись терпением. Один соратник у меня уже есть — Илья. Ему хоть всего четырнадцать, но он десятерых стоит.

Домой, в объятия декаданса, не хотелось просто адски.

— Илюха, — предложил я, — у тебя родители дома? Давай домашку вместе сделаем.

Папаня мой как минимум еще сегодня будет загонять самку косули, или кабана, или козы — на кого там похожа Анечка Лялина? Мама, скорее всего, на даче, а у Илюхи собственная комната в трешке и личное пространство.

— Давай! — радостно согласился он. — Отец в универе до шести, мама — до пяти, наверное. А твои не будут против?

— Батя у любовницы, ему не до меня, мать страдает, ей тоже не до меня. Атмосфера та еще — типичная крепкая семья.

Я не видел Илью, но ощутил, как он сбился с шага.

— Ты можешь выяснить, где живут Лялины? — спросил я. — Могу, конечно, и сам разобраться, но хотелось бы сэкономить вре… Время.

Я смолк, увидев идущего из курилки нам наперерез широко известного в узких кругах авторитета, грозу всех ботаников и нимфеток, Егора Алтанбаева. Были в нем под два метра роста и килотонна дури. Родись он на десять лет позже в хорошей семье, сделал бы карьеру модели и разбогател бы, ублажая богатых тёток и направляя энергию в мирное русло, потому что с его внешними данными Бред Питт нервно курит в сторонке. Возможно, он танцевал бы стриптиз на девичниках. А так приходилось Егорке бриться под бобрика и щемить мелких Буратин, вытрясая сбережения, данные маменьками на пирожки. Руся и Зяма, которых я щедро отоварил люлечкой животворящей, ходили под ним. Очевидно, они же на меня нажаловались.

— Приплыли, — шепнул Илья. — Что делать будем?

Я остановился и сказал:

— У тебя два варианта. Первый: валить, делая вид, что ты меня не знаешь. Второй: прикинуться лохом и подыграть.

Илья шумно сглотнул. Глянул на меня, на Егора, которому до нас оставался десяток шагов. И остановился. Два метра Егора преградили нам дорогу. Я сделал максимально бестолковое лицо. Представил картину маслом: грозный двухметровый Алтанбаев и два шкета, один из которых распух на сизых макаронах с жучками.

Смогу ли я его одолеть? Возможно. Но мне сейчас было нужно не это.

— Мартынов? — спросил Егорка, уставившись на Илюху.

Учитывая, что рассказали потерпевшие, на террориста-Мартынова, отлохматившего двух вымогателей, больше походил подтянутый Илья.

— Что-то случилось? — проблеял я и прочел на лице Егора превосходную степень удивления. — Я Мартынов.

— Ты берега попутал? — воскликнул Егорка, но как-то неубедительно.

Я часто заморгал, вспоминая: «Подчиненный пред лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый»…

— А что я сделал?

— Ты… — скривился Алтанбаев и больше ничего не смог сказать.

Если бы он знал о существовании когнитивного диссонанса, то понял бы, что пал его жертвой. В его иссушенном парами клея мозгу не укладывалось, как вот это пухлое создание смогло избить двух начинающих торпед.

— Стоять, — сказал нам Алтанбаев и свистнул, призывая Русю и Зяму из курилки.

Потерпевшие сперва шагали бодро, но, чем ближе подходили, тем явственней чувствовали подвох. Егор ткнул в меня пальцем и спросил:

— Вот этот?!

Гопники переглянулись, не понимая, что же не так.

— Что случилось? — повторил я, кося под идиота.

— Вот этот лошок одному чуть не сломал руку, а второму расквасил хлебало?! Отобрал нож и грозился засунуть его в очко, а потом приставал к девкам, чтобы те ему дали? Вы серьезно?

— Да, — робко сказал Зяма.

— А как я смог? — задал я риторический вопрос.

Егор закатил глаза. О-о, он извергался ругательствами, как Везувий, но его гнев испепелял не меня — гопников, потому что это был огромный их косяк: не разрулить элементарную тему. И теперь Егор чувствовал себя идиотом, причем это не я был тому причиной. Закончив извергаться, Егор пнул Зяму под зад, Русе дал затрещину, объясняя, что они — лохи опущенные, раз такое чмо, как «этот хомяк» смог их нахлобучить.

Я потянул Илью за рукав, и мы пошли прочь, все ускоряясь и ускоряясь. Друг постоянно оглядывался и глазам своим не верил: вот так и разрешился суровый конфликт?! А я понимал, что с этого момента реальность изменила русло. Да, мои действия вряд ли остановят ядерную войну, но повлиять на судьбы близких я в силах.

Когда Егор и его шестерки исчезли из вида, Илья спросил:

— Я не понял, как так получилось-то? Нас должны были с говном смешать! И они к нам больше не будут лезть?