Вперед в прошлое 5 (СИ)

Потом последовала лекция о ярком макияже, о цветных серьгах кольцами, которые нельзя носить. Затем — о дисциплине и посещаемости, что за прогулы вводится отработка, или последует отчисление. О том, что нам предстоит дежурить в школе по графику всем классом и в классе после шестого урока — то есть мыть пол и доску, потому что техничек не хватает.

Эксплуатация и унижение достоинства! Деток работать заставляют! Случись такое в современной школе, директора бы уже растерзали оскорбленные яжематери. Как все-таки здорово мне выпало учиться! Никакого ЕГЭ, где дети падают в обморок. Такое впечатление, что вопросы составлены так, чтобы запутать, а не проверить знания. Мои современники сдают нормальны честные экзамены.

— Теперь давайте поговорим о вас. Встаете, называете себя, говорите, чем вам запомнилось это лето.

Как там в будущем будут говорить? Рука-лицо? Учителю-экстраверту это весело и интересно, но для бедных учеников-интровертов подобные развлечения — пытка. И чем больше стараются помочь и расшевелить, тем сильнее издеваются.

— Кто начнет? — учительница оперлась бедром о стол и уставилась на свои наманикюренные ногти.

Встала Баранова и похвасталась:

— Два месяца я провела в Артеке! А потом со своей баскетбольной командой была на сборах в Сочи и Ленинграде. Кроме того, я много читала и открыла для себя детективы Хмелевской.

Поднялся Денис Панфилов:

— В июле был в лагере. А так… Играл в футбол, гулял. Ну, готовился к школе, читал, там, разное.

Грудастая Лихолетова вскинула руку, учительница кивнула.

— А мы взяли в аренду две теплицы! — с гордостью отчиталась Рая. — В одной посадим тюльпаны к восьмому марта, в другой — розы! Я сама вырастила десять черенков сорта Глория. Это будут мои розы. А еще мы завели щенков, двух русских черных терьеров, их называют собаками Сталина. Летом я много читала и работала в теплицах, мы купили видик и машину «Москвич» зеленого цвета, а еще пуховик розовый…

Из-за спины Барановой донеслось с одесским акцентом:

— Все! Все, шо нажил непосильным трудом, все погибло!

Класс покатился со смеху, учительница поджала губы, чтобы не засмеяться, а Лихолетова продолжила перечислять нажитое непосильным трудом.

— Три магнитофона, три кинокамеры заграничных… — глумился Памфилов.

После его издевательств желающих выступать не нашлось, и классная не придумала ничего умнее, кроме того, как поднимать всех по очереди и слушать, как они бэкают и мэкают, не желая делиться сокровенным.

Только Райко самодовольно ответил, что был в Польше, Италии и Турции, и отец купил «Мерседес» с коробкой автомат, а «Опель» отдал матери — дескать, смотрите, как надо жить, смерды!

— Ой, и где ж твой малиновый пиджак? — опять не сдержался Памфилов.

— Пиджак малиновый, одна штука, — парировал он. — Нет, три!

Выяснилось, что все купались, читали, работали на дачах — в общем, обычное лето бедных детей девяностых, которым до Турции, как до луны. Закончив пытать второй ряд, учительница назвала Чумакова, но тот и не подумал вставать.

— Я че, я как все. Ниче нового не скажу. Вот грабану Райко, тада похвастаюсь.

Я обернулся, поймал молящий взгляд Минаева, такого красного, что казалось, от него вот-вот пойдет пар, и решил сделать и предупреждение, и небольшую презентацию нашего клуба, не нарушая правил и ни слова не говоря о бойцовском клубе.

А заодно и посмотрю, как у меня стало с красноречием.

Глава 3 Раскол

Перед тем, как начать, я повернулся к классу и сказал:

— Я расскажу за всех нас, только говорить буду долго, можно?

— За всех — это за кого? — заинтересовалась Елена Ивановна. — Мне было бы интересно, что ты сделал, чтобы так измениться. Может, и другим пример будет.

— Рамиль, два Димы, Илья и Саша, — за них, — объяснил я.

Гаечка сомкнула ладони — спасибо, мол, спас от унижения. Учительница кивнула.

— Жги! — крикнул Памфилов.

— Представьте, что у вашего близкого человека диагностировали рак, — сказал я, и в классе воцарилась мертвенная тишина. — Представьте, что ваша подруга без вести пропала, когда по городу ходят слухи о маньяке, и никто не собирается ее искать. Денис, будешь острить?

Памфилов высунулся из-за Барановой и помотал головой.

— Спасибо, — кивнул я. — В начале июня маме поставили диагноз — рак. Нормальное лечение стоит много сотен долларов, а дома только тридцать тысяч. Рублей. Пришлось ехать в Москву, крутиться, торговать, зарабатывать.

— Че — заработал? — вытаращил зенки Карась. — Типа сам поехал?

— Прикинь, да, заработал. К счастью, там, в Москве, диагноз не подтвердился. Но когда я оттуда вернулся, выяснилось, что пропала девочка, с которой мы занимались единоборствами, и я начал ее искать. Чудом выследил человека, которого считали маньяком…

— Да ты сочиняешь, — прервала меня Баранова.

— Нет, — припечатал Илья, и его поддержала Заячковская:

— Это ж та история, когда простигосподи в Турцию хотели продать, и среди них — Алиса Микова! То-то я смотрю, ты с ней тусил.

— Похвально! — удивилась учительница.