Вперед в прошлое 8

Наташка покосилась виновато и сказала:

— А можно я закупочные попозже отдам? В воскресенье. Потратила все.

И все-таки моя малолетняя сестра ведет вполне взрослую жизнь и кормит своего престарелого, но беспомощного мужа. Ее зарплата — около двадцати тысяч в месяц, как у взрослого. Андрей, скорее всего, получает меньше нее. Сейчас об этом говорить я точно не собирался, но в перспективе следовало поднять вопрос, причем с Андреем, а не с Наткой — влюбленная девчонка ради избранника готова на все — и в шестнадцать, и в сорок — логика и здравый смысл машут ручкой.

— Можно, — кивнул я. — А теперь отойди от сумки.

Сестра хотела огрызнуться, но передумала. Я выдал ей вторую упаковку колготок, теплые носки и красивые кружевные трусики — на продажу, которые удалось взять в уценке. У Натки аж глаза загорелись.

Борису я протянул холст, кисти и набор масляных красок — Влад посоветовал купить на «блошке». Брат замер, глядя на подарок, как на мироточащую икону — верующий.

— Остальное не трогать, — распорядился я, выложив наверх плащ, купленный специально для мамы, и поспешил в ванную.

Открыл кран, но он захрипел, как удушенный, и уронил пару ржавых капель. Тьфу ты, забыл, что тут вода по графику, за пару недель привык к хорошему, то есть к центральному отоплению.

Пришлось греть воду в огромной кастрюле, а так хотелось просто помыться без напряга. Как только поставил кастрюлю на газ, пришла мама, молча меня обняла, поцеловала в макушку.

— Как же ты нас напугал! Пропал, и думай, что хочешь! — подышав немного мне в темечко, мама отстранилась и спросила про деда, погоду и «как дела».

Чувствуя, что ее интересует другое, я все равно ответил, настороженно ожидая, куда же повернет беседа. Маму аж подбрасывало от нетерпения, так хотелось со мной поговорить, но она понимала, что не время: мне нужно помыться, я устал с дороги и так далее.

— Супчик будешь? Или жаркое?

— Жаркое, — ответил я, снял с огня воду и поволок в ванную.

О, какой же кайф смыть с себя пот, запах вонючей колбасы, пыльного салона автобуса. Как будто заново рождаешься, и аппетит пробуждается. Если не считать трубочку со сгущенкой, я не ел сутки!

Когда вышел из ванной, вытирая голову, в кухне ждало жаркое — картошечка с золотистой подливкой, большими кусками мяса, обильно посыпанная зеленью. Ну да, бабушка же кабана забила и не могла не поделиться с дочерью.

Вид у мамы был такой, словно она встречала любимого мужа, вернувшегося из дальнего рейса, и это настораживало, а также настораживали пальчики, теребящие то рукав халата, то скатерть.

Поглядывая на нее с опаской, я принялся есть жаркое и беспрестанно его нахваливать.

— Как у тебя дела в торговле? — вкрадчиво, с придыханием спросила она. — У вас же с Алексеем дело и с дедушкой.

— Нормально, — буркнул я.

— А ты заметил, как все подорожало за каких-то две недели?

— Конечно, и товар подорожал. Придется цены повышать.

— А зарплаты не растут, — вздохнула она, и я перехватил инициативу:

— Ма, ваучеры на акции на твоей работе поменяли, это хорошо. Начало ли начальство скупать эти акции за деньги?

— Говорят только об этом, но пока не начали, — мотнула головой она, и глаза блеснули гневом. — Да и толку с тех акций? Вот какие там дививиденды? Десять процентов в год? Все дорожает быстрее! Мы все потеряем! А вот представь. — Ее голос стал вкрадчивым. — Что сегодня ты купил акцию за сто рублей, а через месяц она будет стоить двести! Вложил сто тысяч, получил двести.

Ага, ясно, куда она клонит — подбирается к моим гипотетическим накоплениям.

— На чем основан такой рост стоимости? — спросил я, мама растерянно захлопала глазами. — Это предприятие должно быть не сверхприбыльным, а гипермегаприбыльным. Что они производят?

— Акции, — ответила она, положила на стол лист бумаги и нарисовала график прибыли, как в рекламе про Лёню Голубкова. — Вот смотри. Сто тысяч. Следующий месяц — двести. Через полгода — полмиллиона, а может, и миллион! Где еще ты столько заработаешь?

Ну, понятно. Взялась мне пропагандировать «МММ». А еще ее слова пробудили в сознании ощущение, что это неправильно, так быть не должно.

Что — «это»? Как — «так»?

— Год эта компания не просуществует. Может, и полгода не протянет… И вообще. — Я глянул на часы на стене. — Мне надо на час-другой отлучиться. Я подумаю о твоих фантастических акциях.

Мама сжала челюсти от злости. Она мне тут серьезные вещи рассказывает, а я, дурачок… Наверняка ведь думает, что я маленький и глупенький, жаль, себя со стороны не видит.

Наташка, которая все это слушала, стоя в проеме двери, закатила глаза, покрутила пальцем у виска и сжала горло — типа, совсем мама крышей повредилась.

Если бы я точно знал, когда накроется «МММ», можно было бы поиграть с их акциями, ведь есть люди, которые на этом заработали. Но эта информация пропала из памяти. Потом я что-то читал про митинги обманутых вкладчиков, но когда это происходило — большой вопрос. Дотянет ли «МММ» хотя бы до лета? А до весны?